«ВЕТЕР, ВЕЯ ОТ МУЛЬЯНА, К НАМ ДОХОДИТ…». Сегодня – День рождения устода Абуабдулло Рудаки

ДУШАНБЕ, 20.10.2018./НИАТ «Ховар»/. Сегодня, 20 октября, исполнилось ровно 1160 лет со дня рождения основоположника таджикско-персидской классической литературы Абуабдулло Рудаки.

«Таджики внесли значительный вклад в духовную сокровищницу цивилизации, дали миру выдающихся и замечательных ученых, философов, литераторов, поэтов и зодчих, труды которых стали неотъемлемой частью научного и культурного наследия, накопленного мировой цивилизацией. Примеры тому лирика родоначальника персо-таджикской литературы Абуабдулло Рудаки, бессмертная национально-эпическая поэма «Шах-намэ» Абдулкосима Фирдоуси, вобравшая в себя легендарную историю персов и таджиков, и «Канон врачебной науки» Абуали Ибн Сино (Авиценны) – трактат, который на протяжении многих веков послужил основным руководством по медицине учебных заведений Европы. Ученые Аль-Хоразми, Аль-Фороби и Абурайхон Беруни, такие (по словам Гете) звезды первой величины на небосклоне мировой поэзии, как Хайям, Руми, Саади, Хафиз, Джами, были известны далеко за пределами древнего Согда, Хорасана и Мовароуннахра (Двуречья) – основной территории современной Центральной Азии и Бухары», — пишет российский портал  www.newskif.su.   Ниже читайте материал данного портала об Абуабдулло Рудаки.

Абуабдуллох Джафар ибни Мухаммад ибни Хаким ибни Абдурахмон   Рудаки (858–941) – основоположник таджикско-персидской  классической поэзии, писал на языке фарси, заложил основы жанров и форм персидской поэзии, разработал основные размеры персидского стихосложения

Употребление термина таджикско-персидская  или ирано-таджикская  поэзия (что одно и то же) говорит о существовании двух ветвей персидской народности.

Первоначально поэзия возникла в среде так называемых «восточных иранцев» (таджиков), живших на территории Средней Азии и Хорасана, куда входили земли Северного Афганистана и Северного Ирана. Затем поэзия таджиков распространилась на территории Ирана, в среде «западных иранцев» (персов, ныне именуемых «иранцами).

Веками из уст в уста в народе передавалась легенда о происхождении персо-таджикской поэзии.

Согласно одной из легенд «венценосный» шах Бахром Гур Сасанид (V век), объясняясь в любви своей возлюбленной – дивной красавице Диларам, вдруг заговорил со своей «отрадой сердца» стихами.

По другой легенде юноша, бродя по узким улочкам Самарканда, услышал необычную песенку, которую напевал мальчик, играющий с товарищами в орехи: «Катясь, катясь, докатится до лунки он…».

Восхищенный детским поэтическим творчеством, юноша не заметил, как он, беззвучно шевеля губами, стал сам вдохновенно произносить музыкальные, мелодичные рубаи о прелести родного Самарканда, о красоте родного дома в горах Зарафшана.

В легенде говорится, что этим юношей был никто иной, как Рудаки.   Настоящее имя увенчанного мировой славой поэта было Джафар, сын Мухаммеда.

Точная дата рождения Рудаки не известна, но большинство ученых-исследователей указывают 20 октября 858 года.  По другой версии — во второй половине IX века (858-860).

Свое детство и юность Джафар провел в маленьком селении Рудак (Панджрудак, ныне кишлак Панджруд Пенджикентского района Согдийской области Республики Таджикистан), неподалеку от знаменитого городища Пенджекент.

Панджрудак- в переводе с таджикского языка означает «пять ручьёв» и расположено это селение на склонах скалистого Зарафшанского хребта.

Учителями юного Джафара были народные песни и народная музыка. А вдохновляли его на творчество красоты родной природы, мудрость и душевная красота его горского народа.

Свою любовь и преданность родному краю знаменитый поэт выразил не только в своих стихах, но в том, что в качестве своего поэтического псевдонима выбрал название своего родного селения – Рудаки.

О детских и подростковых годах и о годах молодости Рудаки мало что известно. Однако признаки его гениальности проявились еще в раннем детстве. Рассказывают, что Рудаки было семь лет, когда он выучил наизусть Коран, и в правилах чтения Священной Книги мусульман ему до конца его жизни не было равных.

Юный Джафар очень хорошо играл на барбате (название музыкального инструмента), имел пленительный голос, и особо уважительно относился к знаниям и науке, ибо в Коране сказано: «Воистину, Аллах поднимает тех из вас, кто уверовал и кому даны знания на высокие ступени» (Коран, 58:11).

Прежде чем прославиться при дворе Саманидов Рудаки был уже известен в своем крае как народный певец и непревзойденный талантливый музыкант.

Большой народный поэт, непревзойденный творец и исполнитель понимал, что для того чтобы голос поэта дошел до потомков, его устная поэзия должна иметь свое письменное воплощение. Поэтому Рудаки появляется во дворце Саманидов в Бухаре, где его окружают почетом, блеском и богатством.

Султан таджикско-персидской

Место Рудаки в поэзии очень высокое. Его считали самым известным поэтом периода Саманидов и первым таджикско-персидским поэтом. Дело не в том, что до Рудаки никто не сочинял стихи на таджиско-персидском языке. Это значит, что он был первым поэтом, установившим определенные законы в   поэзии персоязычных народов. Он разработал в поэзии такие формы и жанры, как дастан, газель, мадх (ода), моуэзе (наставление), марсие (элегия). Он был сильнейшим поэтом того времени и был первым поэтом, который составил из своих стихотворений диван, состоящий из двух томов. По этим причинам он удостоился таких титулов, как «отец таджикско-персидской поэзии», «мастер таджикско-персидской поэзии» и «султан таджикско-персидской поэзии».

Одной из важных заслуг Рудаки является то, что он переложил в стихах известную книгу «Калиле ва Димне». По приказу амира Наср Самани и любителя искусства визиря Абу-л-Фазл Балами он изложил эту книгу в стихах и за эту работу получил премию 40 тысяч дирхемов. К сожалению, эта книга не дошла до наших дней, осталось только несколько бейтов.

Рудаки оставил большое поэтическое наследие — около миллиона трехсот тысяч поэтических строк, хотя до нас дошла всего только часть из них. Он творил в период раннего средневековья, стихи его не скованы еще той условностью формы, усложненностью метафор, выспренностью и вычурностью дворцовой панегирики, которыми так характерны поэтические поиски более позднего средневековья. Поэзия Рудаки почти свободна и от мистических, религиозных мотивов; поэт воспевает жизнь такой, какая она есть, земную человеческую любовь, красоту отношений, прелестей природы.

Конечно, лирика Рудаки многогранна и многопланова, но можно выделить и основные ее направления

Стихотворения Рудаки охватывают различные темы. Темы любви, назидания, мотивы скорби и сострадания, восхваления, мистического уединения являются основными темами творчества Рудаки.

О воздержании от зависти и алчности в отношении других поэт пишет так:

Мне жизнь дала совет на мой вопрос в ответ —

Подумав, ты поймешь, что вся-то жизнь – совет:

«Чужому счастью ты завидовать не смей.

Не сам ли для других ты зависти предмет?»

Одно из самых известных стихотворений Рудаки – это марсие

(элегия), написанное по случаю смерти сына одного из видных

деятелей.

В этом стихотворении он призывает к терпению и отмечает

бесполезность рыданий и тяжелых переживаний по случаю смерти

дорогих людей.

Печальный друг, достойный уваженья,

Ты, втайне льющий слезы униженъя.

Ушел ушедший, и пришел пришедший,

Кто был, тот был – к чему же огорченья?

Ты хочешь сделать этот мир спокойным,

А мир желает лишь круговращенъя.

Не злись: ведь мир твоей не внемлет злости,

Не плачь: к слезам он полон отвращенья.

Рыдай, пока не грянет суд вселенский,

Но прошлому не будет возвращенья

Рудаки также сочинил марсие по случаю смерти поэта Шахида Балхи:

Он умер. Караван Шахида покинул этот бренный свет.

Смотри, и наши караваны увлек он за собою вслед.

Глаза, не размышляя, скажут: «Одним на свете меньше стало».

Но разум горестно воскликнет: « Увы, сколь многих больше нет!».

Рудаки был мастером лирических газелей. Известный поэт Унсури высоко оценивал газели Рудаки и считал, что по мастерству они превосходят его собственные газели. Унсури об этом написал так:

Газель прекрасна рудакийская!

Не рудакийкие мои газели.

Современная форма и стиль написания касыд также разработаны Рудаки. Он начинал свои касыды с ташбиба и тагаззол (приведение любовных строк в начале касыды). Далее начинается восхваление мамдуха (амира или другого лица), и в конце приводятся бейты, в которых поэт молится о здоровье мамдуха и желает упрочения его в должности и счастья.

Много места в творчестве Рудаки занимает тема борьбы добра и зла. Поэта не может не волновать такой вопрос: «Почему жизнь коршуна длится двести лет, а ласточки — не больше года?» Хотя он часто провозглашает: «Радостно живи с черноокими, радостно», а потом «будь, что будет», — мировосприятие его не так-то просто. Он выступает поборником справедливости, добра, видит и социальное неравенство в обществе, хотя и не знает средств борьбы против него. Видимо, поэтому так часты его стенания: «Ну и коварна же судьба!», «Мы — овцы, мир — загон», «Где честный должен восседать…», «Соблазны тела — деньги».

Сложность восприятия действительности и мировоззрения Рудаки можно видеть, пожалуй, из таких двустиший:

Все то, что мир творит, — подобье сна дурного.

Однако мир не спит, он действует сурово,

Он радуется там, где боль всего живого,

Там, где должно быть зло, свое он видит благо.

Так почему на мир взираешь ты спокойно:

В деяньях мира нет покоя никакого.

Лицо его светло, зато душа порочна,

Хотя он и красив, плоха его основа.

У Рудаки был диван, состоящий из двух томов. О количестве строк этого дивана существуют различные мнения. Но этот диван не дошел до наших дней, и в наше время издана примерно одна тысяча бейтов /две тысячи строк/ из творчества Рудаки.

 Приближенный Амира Саманида

Благодаря своей широкой известности, таланту и проницательности Рудаки был избран приближенным двора амира Наср ибн Ахмед Самани (который правил с 301/913-14 года по 331/943-44 год). Условия для выбора на такую должность были такими: человек должен быть шутником, остряком, общительным, острословом, оратором, грамотным, энциклопедически образованным. Рудаки имел все эти атрибуты. Должность приближенного, владеющего даром слова, была важнее, чем должность визиря. Рудаки имел большое влияние при дворе Саманидов, и эмир Наср ибн Ахмед давал ему премии и подарки. Как говорят, когда он отправлялся в походы, путешествия, поэта сопровождали двести рабов, и четыреста верблюдов несли его багаж.

Один из знаменитых рассказов из жизни Рудаки относится к стихотворению, с помощью которого он мог повлиять на амира Наср Саманида, чтобы он возвратился в Бухару. Низами Арузи Самарканди в своей книге «Чахар макале» полностью приводит этот рассказ. Но мы приводим его в сокращении.

«Наср ибн Ахмед Саманид зиму проводил в столице Бухаре, а летом приезжал в Самарканд или в один из городов Хорасана.

И вот в какой-то из годов остановился в Бадгисе (на территории нынешнего Афганистана). Ему понравился прекрасный климат, обильный и хороший урожай этой области.

Так как обстановка в государстве Саманидов была стабильной, он четыре года подряд оставался там.

Постепенно эмиры и начальники войска истомились от такого долгого пребывания и пожелали возвратиться в Бухару и повидать семью.

Однако у эмира не было желания возвращаться, и старания начальников войск и вельмож государства получить согласие эмира возвратиться в Бухару были тщетными.

Наконец, начальники войск и вельможи пришли к устаду Абу Абдаллаху Рудаки. А для падишаха среди его приближенных не было никого влиятельнее и приятнее для беседы, кроме него. Сказали: « Мы дадим тебе пять тысяч динаров, если ты придумаешь средство, чтобы падишах сдвинулся с этой земли. Наши сердца хотят видеть своих детей, и наши души стремятся к Бухаре».

Рудаки согласился… Он сочинил касыду, вошел к амиру Наср и сел на свое место… взял чанг и в ладу «ушшак» запел касыду:

Ветер, вея от Мульяиа, к нам доходит.

Чары яр моей желанной к нам доходят…

Что нам брод Аму шершавый? Нам такой,

Как дорожка златотканая подходит.

Смело в воду! Белоснежным скакунам

По колено пена пьяная доходит.

Радуйся и возликуй, о Бухара:

Шах к тебе, венчанная, приходит.

Он как тополь! Ты как яблоневый сад!

Тополь в сад, благоуханная, приходит.

Он как месяц! Ты как синий небосвод!

Ясный месяц в небо раннее восходит.

Когда Рудаки дошел до этого бейта, амир почувствовал такое волнение, что поднялся с трона, как был без сапог, вложил ноги в стремена скакуна и помчался в Бухару, так что набедренные латы (для охраны бедер во время сражений на коне) и сапоги догнали его на расстоянии двух фарсахов…

И потом до самой Бухары он не делал остановок. А Рудаки получил от войска эти пять тысяч динаров в двойном размере».

Низами Арузи добавляет, что до сих пор никто не сумел сочинить ответа на эту касыду.

И это правда. Так как, даже известные поэты, которые пытались сочинить стихотворения в этом размере с такой рифмой, не смогли этого сделать, и это очень удивительно! Потому что, это стихотворение простое. Причиной большого влияния этого стихотворения на саманидского эмира, как предполагают, был музыкальный инструмент, на котором Рудаки играл, когда запел стихотворение. Известный иранский поэт Хафиз Ширази, который в одном из своих стихотворений использовал этот текст пишет:

Вставай, отдадим свое сердце той самаркандской турчанке,

Ветер, вея, от нее приводит нам благоуханье Мулъяна!

«Все зубы выпали мои, и понял я впервые…»

Спокойная и полная достатка жизнь Рудаки не была долгой, и с низвержением Наср ибн Ахмед Самани, который был мамдухом, восхваляемым и покровителем Рудаки, его положение также изменилось.

Рудаки подвергся гневу и ярости, потерял свое положение, имущество, его ослепили противники Наср ибн Ахмеда, и к бедствиям старости прибавилось и бедствие слепоты.

По-видимому, именно в это время под влиянием трудностей и бедствий Рудаки написал свое известное стихотворение о старости:

Все зубы выпали мои, и понял я впервые.

Что были прежде у меня светильники живые.

То были слитки серебра, и перлы и кораллы.

То были звезды на заре и капли дождевые.

О нет, не виноват Сатурн. А кто? Тебе отвечу:

То сделал Бог, и таковы законы вековые.

Ты знаешь ли, моя любовь, чьи кудри словно мускус,

О том, каким твой пленник был во времена иные?

О если б Рудаки могла ты видеть в эти годы,

А не теперь, когда я стар и дни пришли плохие.

Тогда звенел я соловьем, слагая песнопенья,

Тогда я гордо обходил сады, края земные.

Тогда я был слугой царям и многим – близким другом,

Теперь я растерял друзей, вокруг – одни чужие.

Теперь стихи мои живут во всех чертогах царских,

В моих стихах цари живут, дела их боевые.

Но изменились времена, и сам я изменился.

Дай посох: с посохом, с сумой должны брести седые.

Абу Абдаллаха Рудаки считают основоположником новой фарсиязычной литературы. Во-первых, потому, что, отказавшись от арабского языка, господствовавшего в течение двух веков (VII—VIII), он не любил людей которые в своей речи использовали чуждые иностранные слова,

«Многоголосый соловей» (как он сам себя называл) Рудаки, писавший в различных жанрах, оставался предан своему  таджикскому  языку. Поэт не стал возвращаться к староиранскому, пехлевийскому языку, выполнявшему функции языка литературного до арабского завоевания. Рудаки творил на современном чистом таджикском языке (по другим названием – «персидский таджикский»).

Поэзия Рудаки естественна, искренна, гуманистична. Поэт воспевает родной край, родную природу, использует в своих произведениях современный ему национальный жизненный материал. Он пишет о человеке, его времени и о себе. Во многих его произведениях отражаются реальные факты, события, явны и черты автобиографичности.

Рудаки заново переработал и создал на таджикско-персидском языке все известные поэтические жанровые формы восточной (арабо-иранской, в частности) литературы: рубаи, газель, касыда, месневи, китъа и т.д. Эти жанровые формы в разных языковых системах существовали и до Рудаки. Однако именно он довел их на своем родном языке с использованием национального материала до совершенства. Эти жанровые формы впоследствии стали классическими. Поэтические традиции Рудаки были подхвачены и обогащены его последователями. Причем творчество его стало поэтическим источником и для профессионального (дворцового), и для суфийского, и для вольнолюбивого направлений в литературе всего периода иранского средневековья.

Судьбы поэтов, ученых философов в те далекие времена полностью находились в руках правителей. Трагедию пережили все великие поэты восточного средневековья.

И для Рудаки после богатой и пышной жизни при дворе эмира наступило время «посоха и сумы». Средневековые летописцы сохранили известия о том, что Рудаки подвергся опале, был изгнан из дворца. По этой версии поэт не был слепым от рождения. Опальный, но по-прежнему любимый своими земляками великий поэт умер в родном селении.

Дата смерти Рудаки, как и год рождения не известна. Рассказывают, что он скончался в своем родном селе Рудак в один из этих годов: 329/940-41, 339/950-51 или 343/954-55 год. Но если иметь в виду, что Наср ибн Ахмед правил до 331/943-44 года, можно прийти к выводу, что дата смерти Рудаки также должна быть 339/950-51 или 343/954-55 год.

В селении Рудак, месте рождения великого поэта, в XX веке была обнаружена его могила и был воздвигнут мавзолей.

Нашу статью о жизни и творчестве великого таджикского национального поэта завершим одним его стихотворением:

О тех рубашках, красавица, читал я в притче седой.

Все три носил Иосиф, прославленный красотой.

Одну окровавила хитрость, обман разорвал другую,

От благоухания третьей прозрел Иаков слепой.

Лицо мое первой подобно, подобно второй мое сердце,

О, если бы третью найти мне начертано было судьбой!

/Перевод В.В.Левина и С.И.Липкина/

Вот уже более тысячи лет переписываются и передаются из уст в уста неповторимые бейты и четверостишия поэта, отличающиеся глубокой

человечностью, неповторимой эмоциональной выразите тельностью, филигранностью гранения слова, неожиданной образностью:

Поцелуй любви желанный — он с водой соленой схож;

Тем сильнее жаждешь влаги, чем неистовее пьешь.

 

Стихи величайшего поэта средневековья переведены и продолжают переводиться на языки всех народов мира. Поэзия Рудаки, питающаяся животворными соками вечной народной мудрости, завоевала весь мир и стала выдающимся явлением мировой культуры.