«САФЕДДЖОМАГОН» («ЛЮДИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ») – БЫЛИ ТАДЖИКАМИ…». Российская «Литературная газета» напечатала статью Низома Косима об Устоде Садриддине Айни

ДУШАНБЕ, 23.01.2019 /НИАТ «Ховар»/. В очередном номере популярного издания «Литературная газета» (№12, 2018 г.),  которое распространяется по всем странам Содружества Независимых Государств и за его пределами, опубликована статья Низома Косима, председателя Союза писателей Таджикистана, Народного поэта Таджикистана, лауреата Государственной премии им. Абуабдулло Рудаки, в переводе с таджикского языка литературного обозревателя НИАТ «Ховар» Мансура Суруша под названием «Бесценное наследие мастера Айни». Ниже перепечатаем эту статью, которая  посвящена жизни и деятельности основоположника новой таджикской литературы Устода Садриддина Айни.

ПРЕДИСЛОВИЕ «ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ»: Айни Садриддин (Саид-Муродзода Садриддин) (1878 — 1954) — выдающийся писатель Таджикистана. С его «Марша свободы», сочинённого на всемирно известный мотив «Марсельезы» в 1918 году, начинается история советской таджикской литературы.

Нелёгким был путь Айни в литературу. Осиротевший в одиннадцать лет, учась в медресе, он зарабатывал на жизнь стиркой, прислуживанием в богатых домах, уборкой студенческих келий.

Важным в биографии будущего писателя было общение с рабочими хлопкоочистительного завода на станции Кзыл-Тепе, где он трудился, — именно там он нашёл героев своих первых повестей, изданных много лет спустя. В апреле 1917 года перед резиденцией эмира в Бухаре состоялось выступление крайне реакционных сил эмирата, главным образом, представителей духовенства. Айни отказался участвовать в этой демонстрации верноподданнических чувств. За это его, как «неверного», схватили дома озверевшие фанатики и подвергли публичному наказанию: он получил 75 ударов палками. Истерзанного Айни бросили в мрачное подземелье — тюрьму Обхону. Он разделил бы тяжёлую участь многих своих сограждан, если бы вскоре не подоспели на выручку русские солдаты, которых Совет рабочих и солдатских депутатов г. Кагана послал на помощь жертвам эмирского террора. На площади перед тюрьмой возник стихийный митинг. Вот тогда Айни впервые и встал под красное знамя революции. Он нашёл своё место новом в мире.

Ко времени Октябрьской революции Айни написал много лирических стихотворений. Одно из первых — «Роза» — появилось в 1896 году. Под ним уже стоял псевдоним Айни, то есть «глазастый». После победы Октября Айни стал поэтом революции, летописцем истории родного народа. Он был избран академиком и стал первым президентом Академии наук своей республики. В Таджикистане никогда не говорят

просто «Айни», но всегда добавляют «устод Айни» — «мастер Айни». И в этом находит выражение самое почётное и трогательное признание заслуг большого человека, писателя, учёного и поэта.

«ОЛГ»

Бесценное наследие мастера Айни

Низом КОСИМ

Айни по праву считается основоположником новой таджикской литературы. Он создал не только выдающиеся художественные произведения — романы, повести, очерки и рассказы, но и фундаментальные исследовательские труды по литературе, лингвистике, этнографии, педагогике, истории, стал наставником множества талантливой молодёжи, которая в дальнейшем внесла достойный вклад в развитие литературы, науки, образования. Настольной книгой каждого из них, да и всех представителей интеллигенции Таджикистана, стали «Образцы таджикской литературы» (Москва, 1926)

Поэтому с полным правом можно утверждать, что значение и ценность «Образцов» в тысячи крат больше, чем просто литературное исследование или обычная антология. Это шедевр, положивший начало национальному самосознанию и национальной государственности в Таджикистане, и поэтому навсегда останется актуальным в истории народа.

Учёность, величие духа и прозорливость очень часто шагают рядом вкупе с поразительной скромностью и простотой. Личность основоположника современной таджикской литературы и одного из основоположников современной узбекской литературы Садриддина Айни может тому служить убедительным примером.

Естественно, в силу обстоятельств, сложившихся в то сложное и противоречивое время, Айни не мог открыто выражать свои мысли об историческом значении национальной государственности. Но вдумчивому читателю эти суждения становились очевидными из подтекста и умозаключений.

«Молодое правительство Таджикистана, — пишет Айни, — решило издать сборник под названием «Образцы таджикской литературы». В сборнике должны быть не только произведения современных литераторов, революционные  стихи нынешних поэтов, но и фрагменты из книг таджикских авторов, с древнейших времён творивших в Туркестане и Мавераннахре, — таким образом обессмертить их имена, приобщить молодёжь к литературе».

И новое правительство Таджикистана рекомендовало издать сборник, в котором отразилась тысячелетняя история таджикской литературы.

Айни, будучи великим просветителем, ещё за много лет до национального территориального распределения поднимал вопрос о необходимости самосознания, об открытии национальных школ, издании учебников, газет и журналов. Он обладал не только тонким литературным вкусом, но и редким социально-политическим чутьём.

В то непростое время он  поставил перед собой две важные задачи. Во-первых, максимально подобрать фрагменты произведений таджикских поэтов и писателей с древнейших времён, насчитывающих более десяти столетий, чтобы безоговорочно подтвердить историческое существование своего народа в Центральной Азии. Во-вторых, доказать, что литературная традиция и связь между поколениями никогда не прерывалась и продолжается на почти нисколько не изменившемся языке по сей день. Это— ещё одно доказательство богатого культурного и литературного наследия, жизнеутверждающего и непобедимого духа таджикской нации.

И Садриддин Айни пишет: «Как свидетельствуют исторические летописи, с древнейших времён по сегодняшний день на земле Мавераннахра и Туркестана проживает почитаемый народ с именем таджики, всё время его существования развиваются язык и литература».

По утверждению просветителя, развитие таджикского языка и литературы не связано с каким-либо периодом или царствованием. Они процветали во времена господства Саманидских эмиров персидского происхождения, также развивались во времена правителей, монголов, тюрков и узбеков. Указывая на это, Айни считает: «Главная причина заключается в существовании здесь народа с именем таджики, относящегося к арийцам».

Айни, как это явствует из его воспоминаний, хотел сказать ещё больше по этому поводу. Конечно, он мог бы сказать, что вопреки клеветническому утверждению недоброжелателей таджикский народ всегда отважно защищал свою Родину от нашествия чужеземных захватчиков и поработителей; что Александр Македонский, почти беспрепятственно дошедший до Самарканда, здесь столкнулся с мощным сопротивлением предков таджиков-согдийцев во главе с мужественным Спитаменом; что Абумуслим из Хорасана привёл в трепет арабский халифат и заложил основы национальных государств — Саффаридов и Саманидов; что Муканна и его многочисленные сторонники— «сафедджомагон» («люди в белых халатах») были таджиками; что арабские завоеватели, под чьим игом находилась огромная территория, только жителям Бухары разрешили читать Коран и молиться на таджикском языке; что таджик из Ходжента Темурмалик до конца боролся с кровожадным Чингисханом; что Восе и Усман, заставившие дрожать мангитский трон, были простыми горными таджиками…

Айни с его знанием истории своего народа мог бы подробно написать обо всём этом. Как никто другой он хорошо понимал необходимость издания «Образцов», но отложил свою задумку на семнадцать лет и осуществил её в краткой по объёму и великой по содержанию монографии «Смысл слова «таджик»». А тогда, в 1925 году, полностью переключился на практическую сущность «Образцов таджикской литературы» и привёл десятки фрагментов из произведений поэтов и писателей каждого века.

«Хотя до Рудаки были такие поэты, как Бахром Гур, Абухафс Сугди, Абулаббос Марзави, творившие на персидском языке, всё же Рудаки возглавил длинную вереницу имён в «Образцах таджикской  литературы», — писал Садриддин Айни.  В этих словах есть два примечательных  момента. Во-первых, автор даёт понять,  что корни таджикского стихотворчества

уходят намного глубже, чем думают некоторые. Во-вторых, с этим обоснованным утверждением и его поддержкой выдающимися русскими востоковедами,  в дальнейшем Рудаки будет признан основоположником всей великой таджикско-персидской литературы.

Садриддин Айни, опираясь на источники — тазкиры, составленные Давлатшо Самарканди, Лутфалибеком Озаром, Гуломалихоном Озодом, а также на исследования академика Василия Бартольда, предполагал, что Рудаки родом из Бухары или Самарканда. Но поскольку эти древние города находились в бескрайной стране таджикско-персидского языка и поэзии, Айни пишет: «Появление такого поэта, как Рудаки в Мавераннахре является предметом гордости таджиков».

Именно эта гордость и подвигла на  титанический труд, благодаря которому он из 80 различных старинных и новых источников явил миру бессмертный облик таджикского народа. У читателей и исследователей появилась возможность не только ознакомиться с замечательными бейтами и отрывками произведений, но и с краткими и весьма точными биографическими данными авторов, в которых мы видим бескрайнее уважение и почитание Садриддина Айни их заслуг.

Примечателен и такой факт. Последняя строка книги гласит: «По заказу ревкома Таджикской ССР». Но Таджикистан тогда (1925 год) ещё не имел статуса союзной республики и был автономным. Как это могло произойти? Возможно, это случилось с лёгкой руки автора, или снабдившего книгу предисловием наборщика, редактора и корректора «Образцов» —основоположника новой таджикской поэзии Абулькасима Лахути, или же известного таджикского политического деятеля, первого директора издательства народов СССР Абдукодира Мухиддинова.

Как бы то ни было, это произошло за четыре года до официального объявления Таджикистана союзной республикой. В памяти и сердце народном навсегда сохранятся имена этих славных и самоотверженных людей, как и великий труд Садриддина Айни «Образцы таджикской литературы».

                                                                           Низом КОСИМ, председатель
Союза писателей Таджикистана
                                                           Перевод с таджикского Мансура Суруша