Бикфордов шнур в ЦА протянут

Душанбе, 23.12.2015 (НИАТ «Ховар»).- Ежедневно боевиками из группировки «Исламское государство» и других многочисленных террористических организаций уничтожаются сотни людей, десятки социальных объектов и достижений культуры. На их развалинах вывешиваются черные знамена джихада с символикой «ИГ».  Весь прогрессивный мир одним мощным «кулаком», единым Антитеррористическим фронтом встал на защиту цивилизации и спасения человечества от угрозы истребления.
Центрально-азиатский регион, где конфликты между светскими и экстремистскими силами зародились накануне распада Союза в начале 1990-х годов, сегодня называют пороховой бочкой. К представляющим угрозу безопасности региону экстремистским организациям «Аль-Каида», «Хизб-ут-Тахрир», Исламское движение Узбекистана, «Джамаат Ансаруллах», «Джамаати Таблиг», «Салафия», «Талибан», добавились подпольные группировки запрещённой ПИВТ, а также военизированная мощь «Исламского государства». Последнее черпает свои ресурсы по всему миру, добравшись до стран Африки. Но основной «кузницей кадров» можно считать бывшие республики Союза. «Если они победят там, то неизбежно окажутся у нас». (В.Путин) И руководству азиатских постсоветских республик, где значение религиозной составляющей общественно-политической и социально-экономической жизни крайне велико, приходится балансировать на уже подвешенном бикфордовом шнуре. С одной стороны, защищать конституционные интересы и права граждан, безопасность  государств от посягательств религиозного экстремизма. С другой, не ущемить при этом свободы законопослушных верующих, за правами которых бдительно следят правозащитные организации, отрабатывающие международные гранты, и вездесующие журналисты, старающиеся за гонорар. В то время, когда большинством государств исламский экстремизм объявлен основной угрозой национальной безопасности, оппоненты не устают называть среднеазиатские республики странами, где «есть проблемы с соблюдением свободы совести».
Немалая часть бывших советских граждан, воспитанных в духе воинствующего атеизма и марксизма-ленинизма, и их потомки, попав в центр «дуги нестабильности», по которой развертывается атака мирового джихадизма на современную цивилизацию, сегодня с головой ударились в другую крайность – излишнюю религиозность.  Чаще всего,  показную, с её внешними атрибутами (бороды, хиджабы и пр.), переходящую в экстремизм, а затем в террор. Государства Средней Азии непосредственно соприкасаются с многочисленными очагами террористической напряжённости: Афганистан, Синьцзян, Кашмир, Северный Вазиристан. Развитые подпольные инфраструктуры, электронная банковская система и интернет позволяют местным экстремистам поддерживать связи и взаимодействовать с джихадистами России, Ближнего Востока и Африки. Это подтвердили сентябрьские события в Таджикистане, когда при поддержке и финансировании из Ирана, через Турцию, верхушка  ПИВТ организовала и руководила попыткой вооружённого госпереворота.
С начала становления независимости практически все среднеазиатские республики сориентировались на принципы светского государства, закреплённые в национальных Конституциях и схожих законах  «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях»: обеспечение свободы совести, невмешательство государства в религиозную жизнь граждан и равноправие всех конфессий.  Государственная политика в сфере свободы совести основана на принципах нейтралитета, толерантности и паритета. В среднеазиатских республиках, кроме Республики Таджикистан, с момента их возникновения было заявлено о недопустимости вмешательства религии в политику. Законы «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» и  «Об общественных объединениях» запрещают образование и деятельность партий на религиозной основе и определяют принципы деятельности религиозных организаций при праве каждого на свободу вероисповедания. Нормами этих законов установлено, что религиозные объединения не вправе участвовать в выборах органов государственной власти и управления. В целом, законодательство среднеазиатских республик  заложило необходимые правовые основы государственно-конфессиональных отношений, обеспечило равные возможности для религиозных объединений. Только в Республике Таджикистан Партия исламского возрождения (ПИВТ) действовала легально, её члены были представлены в Парламенте. Несмотря на такое послабление и возможность активно участвовать в жизни страны, таджикские исламисты лоббировали лишь религиозные или корыстные интересы, предъявляя властям претензии, диктуя условия, ставя ультиматумы. Вместо движения к сплочению нации и осуществлению национальной идеи, ПИВТ стремилась к глобальной «государственной исламизации» общества, в качестве одного из направлений идеологического обеспечения национального суверенитета. История террористической ПИВТ закончилась бесславно. Но исламские радикалы продолжают формировать в массовом сознании убеждение о ценности ислама как мировоззренческой и общественной силы, способной решить все проблемы. Однако низкий уровень религиозной грамотности подавляющей части мусульман, их неспособность анализировать, отличать истинную религиозность от религиозного фанатизма и экстремизма способствует не столько утверждению традиционного и умеренного ислама, сколько распространению радикального исламизма, усыпляет бдительность граждан в противостоянии его деструктивному влиянию. Столкнувшись с некомпетентностью и коррумпированностью религиозных структур, недовольные и отчаявшиеся люди легко попадают под влияние ваххабитов,  салафитов и вербовщиков от «ИГ», которые предлагают примитивные и понятные рецепты установления социальной справедливости, оказывают моральную и материальную поддержку. Подобным образом среднеазиатские рекруты вовлекаются в джихад на чужой территории. После возвращения уцелевшие, озлобившиеся джихадисты с ещё большей агрессией продолжают пропагандировать радикальные идеи на родине. Исламисты понимают, что подобная деятельность запрещена и противозаконна, уходят в подполье, вовлекая в противостояние государству несознательную молодёжь. По мере роста числа приверженцев исламского экстремизма их религиозно-идеологическое противоборство со светским государством перерастает в фазу вооруженной борьбы, как это было в Узбекистане и Казахстане (1999, 2011-2012). И в Таджикистане: в 90-е гг.; в 2010 г. в Раштской зоне; в 2012 г. в Хороге; в сентябре 2015 г., когда теракты, организованные ПИВТ, сопровождались гибелью мирных граждан.
На экстремистские проявления государственные власти обязаны реагировать не только карательными, но и упреждающими мерами: «Никакого убежища бандитам, никакого использования их в своих целях, никакого кровавого бизнеса с террористами». Фактическое ужесточение государственной политики в духовной области – закономерно, когда проблема распространения религиозного экстремизма приобретает реальные очертания, а исламистские группы (в том числе экстремистские) пытаются интегрироваться во властные структуры и формировать альтернативные проекты государства. Государственную политику необходимо проводить на основе адекватной оценки потенциальной террористической угрозы и устремлений экстремистов. Несмотря или вопреки тенденциозным оценкам международных правозащитников, экспертов-скептиков и ангажированных обозревателей СМИ.

 Анвар Ташпулатов      

(ответ А.Юнусову на статью «Радикальные шаги против мусульман правительства Таджикистана», сentrasia.ru)