«КАЛЕК, СЛЕПЫХ НЕ ОСКОРБЛЯЙ – И БУДЕШЬ БЛАГОРОДЕН…». Российский интернет-журнал назвал имена 5 таджикско-персидских поэтов, «которых стыдно не знать»

ДУШАНБЕ, 25.12.2019 /НИАТ «Ховар»/. Даже в эпоху, когда мир был разобщён (по крайней мере, на самолёт сесть было нельзя и в интернете загрузить книгу — тоже), образованный человек знал литературу не только своей страны — но и соседей, и даже дальних стран. А уж в наше время тем более стоит знать самые главные имена. Например, пять знаковых таджикско-персидских поэтов, которые повлияли и на восточную, и на западную культуру, считает ежедневный российский  интернет-журнал «Культурология».

РУДАКИ

Этого поэта десятого века зовут «Адамом таджикско-персидской поэзии» — с него начались шесть веков её славы. По легенде, он сложил 180 тысяч строф — но известно доподлинно только около тысячи. Происхождение Рудаки темно, только одно из автобиографических стихотворений даёт понять, что он вышел из бедной семьи и в юности терпел нужду. Тем не менее, что скорее характерно для образованных семей, к восьми годам будущий поэт знал наизусть Коран на чужом ему арабском языке (сам Рудаки родился и жил в нынешнем Таджикистане).

Культовый советский антрополог Герасимов, исследуя останки поэта, обнаружил странную вещь: в зрелости или старости его кто-то ослепил, прижав к глазам раскалённое железо. По версии иранских учёных, Рудаки ослепил правитель за то, что тот был исмаилитом (и заодно уж конфисковал его нажитое поэтической славой имущество) — но после, раскаявшись, велел послать поэту в качестве извинения драгоценные подарки. Рудаки от подарков отказался и уехал в деревню.

Памятник Рудаки в центре столицы Таджикистана города Душанбе.

До нашего времени дошли касыды Рудаки «Мать вина» и «Жалобы на старость», но чаще вспоминают его рубаи, например, вот такие:

Однажды время мимоходом отличный мне дало совет
(Ведь время, если поразмыслить, умней, чем весь ученый свет)
«О Рудаки, — оно сказало, — не зарься на чужое счастье.
Твоя судьба не из завидных, но и такой у многих нет».

Слепую прихоть подавляй — и будешь благороден!
Калек, слепых не оскорбляй — и будешь благороден!
Не благороден, кто на грудь упавшему наступит.
Нет! Ты упавших поднимай — и будешь благороден!

Все тленны мы, дитя, таков вселенной ход.
Мы — словно воробей, а смерть, как ястреб, ждет.
И рано ль, поздно ли — любой цветок увянет,
– Своею теркой смерть всех тварей перетрет.

Джами

Если с Рудаки классическая таджикско-персидская поэзия начинается, то Джами она заканчивается. Его биография словно противоположна Рудаки: Джами родился под Нишапуром (Иран) в богатой семье, его отцом было влиятельное духовное лицо. Образование он получил в Герате — одном из центров таджикско-персидской культуры (ныне — город в Афганистане), и Самарканде (Узбекистан).

Джами был склонен к мистическому взгляду на жизнь.

Позже Джами сделал, как и Рудаки, роскошную придворную карьеру, но увлёкся суфийским учением и бросил всё мирское, чтобы вступить в орден суфиев. Будучи мистиком по натуре, Джами был постоянным оппонентом самого Авиценны, человека, как часто бывает с врачами, приземлённого. Он известен также своим циклом поэм, одна из которых посвящена легендарной любви Лейли и Меджнуна. Кроме стихов, писал он и прозу. Большинство его строф посвящены, конечно, размышлениями над конечностью земного пути и тщетностью мирского, например:

Как ни грохочет эхо громких дел,
У эха и у славы есть предел.

Омар Хайям

В советское время многие увлекались рубаи математика и врача родом из иранского Нишапура. Биография его также соответствовала советским представлениям о хорошем: родился в семье ремесленника, перенёс крах родной цивилизации — нашествие турков-сельджуков, во время которого погиб цвет иранской науки, в шестнадцать лет, осиротев, отправился искать лучшей доли в Самарканд — и покорил его.

Омар Хайям был замечательным математиком и человеком тонкого ума.

Омар Хайям был, без сомнения, выдающимся математиком своего времени и неплохим поэтом, но правда в том, что большинство его знаменитых рубаи на самом деле… Написаны другими — в более сложные времена, когда за дерзкие стихи можно было оказаться сурово наказанным. Так что каждый, кому хотелось написать несколько строк о вине (и вовсе не обязательно в суфийском символическом значении) или бренности правителей, выдавал свои стихи за строки давно умершего учёного: мёртвого не накажешь! Так что Омар Хайям в поэзии — это коллектив авторов.

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Мехсети Ганджави

Женской версией Хайяма была легендарная Мехсети  Гянджеви (Махастии Ганджави) — не в том смысле, что врач и математик, а в том, что когда женщине хотелось написать стихотворение о любви и не опозориться, она скрывала своё авторство за именем легендарной поэтессы. Долгое время Гянджеви из-за этого считалась вообще мифической личностью, но сейчас уже выяснено, что она родилась в Худжанде на севере Таджикистана (поэтому она известно и как Махастии Худжанди),  жила в Гяндже   (как и знаменитый Низами Ганджави), в нынешнем Азербайджане, и с малых лет проявляла поэтический талант, вступая в состязание со взрослыми поэтами-мужчинами (впрочем, сохраняя все необходимые приличия).

Памятник Мехсети в Гяндже (Азербайджан)

Вероятно, она также совершила путешествие по нескольким центрам персоязычной культуры в зрелом возрасте, но остаток жизни провела на  Гяндже. По предположениям, как раз из-за славы поэтессы (а может быть, и из гордости) она никогда не вышла замуж.

Мой шапочник смышлён и остроглаз,

Он шапки шить атласные горазд.

Из сотни лишь одна хвалы достойна,

А я хвалила каждую сто раз.

Фирдоуси

Многие слышали об эпической поэме «Шахнаме», но не все припомнят авторство — а написал её великий Фирдоуси из Ирана. В Советском союзе старались не слишком рассматривать его детство — ведь Фирдоуси был сыном помещика. Впрочем, семью его трудно назвать богатой, тем более, что во времени Фирдоуси война шла за войной.

Поэму Фирдоуси написал, находясь на службе у султана Махмуда, но тот отказался заплатить и вообще оскорбился — ему показалось, что поэма вышла с фигой в кармане против правителей иноземного происхождения. Тогда Фирдоуси написал ещё одну поэму, в которой прямо называл султана сыном раба и пустился в бега.

Памятник Фирдоуси в городе Тус (Иран)

Фирдоуси умер в родном городе, но на этом его злоключения не кончились — духовные лица запретили хоронить его на кладбище, и поэта зарыли в его собственном саду. Однако, к недовольству духовенства, после этого могила надолго стала объектом паломничества. Ни одного короткого стихотворения Фирдоуси не известно.

НА ВЕРХНЕМ РИСУНКЕ: Абулькасым Фирдоуси пишет «Шахнаме»