СЕРДИТЫЙ ПОЛКОВНИК ВОЕВОДИН

             Душанбе, 9 декабря. (НИАТ «Ховар», Олег Соболев). — В начале 50-х годов в Советском Союзе были созданы радиотехнические войска. Для службы в таких войсках, я прибыл в качестве политработника в Таджикистан в 1952 году. За 2 года службы я узнал, какими огромными возможностями располагают такие войска в смысле слежения за воздушным пространством.              С этого полка и началась моя жизнь в Душанбе. После демобилизации стал работать в газетах, а потом в ТаджикТА. 60-е годы отличались накалом холодной войны и постоянными нарушениями государственной границы СССР самолётами-шпионами.             Об одном таком нарушении я и хочу рассказать, поскольку тот случай свёл меня с интересным военным человеком — полковником Воеводиным. Случай был такой: по редакции разнеслась весть, что советскую границу нарушил чей-то самолёт, который пролетел над Таджикистаном. Понятен ажиотаж, — для газетчиков важно, кто кому вставит фитиль, кто первым опубликует сенсационную новость.             Тогда много шуму на весь мир наделал шпионский полёт на специальном шпионском самолёте У-2 американского лётчика Пауэрса. Как только были услышаны по Московскому радио первые сообщения, что где-то над Уралом сбит ракетой шпионский самолёт, якобы пролетавший над Средней Азией, наши журналисты засуетились. Всех обогнать с сообщением решили в редакции «Коммуниста Таджикистана».             Там рассудили так: раз нарушена граница, надо звонить пограничникам. Узнав, в районе, какой заставы произошло нарушение, кто-то из сотрудников газеты позвонил на эту заставу. В результате уже на следующий день в «Коммунисте Таджикистана» (он действительно первым дал материал о Пауэрсе), на видном месте появилось описание происходившего.             Оно сводилось к тому, что на посту, охраняя госграницу, в тот момент стоял бдительный пограничник «Иван Петров», который услышал шум моторов самолёта-нарушителя, тут же доложил на заставу — оттуда уже сообщили «кому следует». Я снял трубку телефона (не хотелось с первого этажа Дома печати подниматься на второй в «Коммунист Таджикистана» и спросил:  «Ребята, что вы делаете? Какой пограничник ушами ловил самолёт?» Но меня уверяли, что именно так всё и было.           Где находился штаб 33 полка воздушного наблюдения оповещения и связи ВНОС, я отлично знал, так как сам служил в нём до 1954 года. Приехав туда, я быстро оказался в огромном кабинете комполка, полковника Воеводина. Услышав, что я корреспондент, он сразу выдал звучную тираду, составленную большой частью из непечатных слов.           А суть его речи сводилась к тому, что газетчики опозорили наши Вооружённые силы. Как можно было написать такое, когда по всем границам СССР давно развёрнуты радиотехнические войска?! Поняв, что я сам болею, как бывший офицер полка за его честь и приехал исправить чужую ошибку, Воеводин сказал: «Ну, садись».          «Так вот, — начал он, — Пауэрса мы взяли на экраны радаров за 120 километров до границы, ещё, когда он летел над территорией Ирана. Затем провели над территорией, наблюдаемой нашим полком, и передали такому же полку, нашему соседу. Так что американец до самого того момента, когда из Москвы, была дана команда сбить его, всё время находился в виде зелёной точки на экранах и никуда деться не мог. Мы представили ротного командира, командира взвода и дежурного оператора-сержанта к Правительственным наградам». Когда мой материал агентством был роздан газетам, я поинтересовался в редакции «Коммуниста Таджикистана», получили ли они его. «Да, — сказала мне замредактора Татьяна Каратыгина, — но мы об этом уже писали, так что давать повтор не будем».            — Но вы же «забыли» о наших радиотехнических войсках, даже не упомянули их. И как солдат на границе мог услышать «шум моторов» самолёта У-2, когда он летел на высоте 29 километров?           — Нет, нет, не даём ваш материал.            Нет, так нет. Я позвонил в отдел пропаганды ЦК и поговорил с заместителем заведующего Мирзо Бабаджановым. Бывший боевой пулемётчик, герой Отечественной войны, «Максим» которого, побитый вражескими пулями, стоял в музее Вооружённых сил в Москве, он возмутился.            Наверно М. Бабаджанов сумел «переубедить» коллег из «Коммуниста Таджикистана». Назавтра, на второй полосе, материал о Пауэресе с подписью ТаджикТА был напечатан. Купив газету, я тут же позвонил полковнику Воеводину и сказал, что вчерашний промах газетчиков исправлен.            — Бери газету, — ответил он. — И сюда, я высылаю машину.            — Ну, что ты там нашкрябал, — с улыбкой встретил меня Воеводин. Он внимательно прочитал мой материал и заметил, — это другое дело.            Я видел, что он расположен к беседе. И задал первый пришедший мне в голову вопрос: «Почему это у вас на двери нет таблички с указанием времени приёма посетителей, которая висела во время командования полком подполковником Дубовиком.            — Что, я бюрократ какой-нибудь?             И тут мы разговорились. Он обращался ко мне на ты, я к нему — на Вы, как полагается лейтенанту обращаться к полковнику.             — Ну-ка, расскажи, с чего начинался полк?            — Вначале, личный состав полка жил в палатках, поставленных в восточной части Душанбинского аэродрома. Здесь же солдат мучили строевыми занятиями всю первую половину дня и делали это до тех пор, пока некоторые военнослужащие не начали падать в обморок. Представьте — лето, жара — 46 градусов, взвод идёт по такой пыли, что людей не видно.            Правда, это начинание вскоре прекратили. Полк занялся строительством. Были возведены двухэтажное здание штаба полка, некоторые постройки специального назначения, казармы, кухня.            После этого начались регулярные занятия по обучению личного состава, по обращению с новой техникой и оружием. Каждый день в 6 часов утра полк выстраивался на развод и подполковник Дубовик лично произносил речь, которую любил оснащать изысканными словами.  Офицерский корпус считал это пустой тратой времени, потому что для выполнения боевых задач требовалось совсем другое, именно быстрее овладеть техникой и полностью держать под контролем небо.            Воеводин кивнул и задумчиво произнёс: «Да, задачи большие, сейчас у нас и техника по лучше и офицерский состав технически подготовлен и операторы высококлассные».            — Ну, раз так, — быстро вставил я, — давайте уговоримся, что о каждом интересном событии, ну например, о новых нарушениях воздушной границы вы, по мере возможности, будете мне звонить или поручите это подчинённым.           — Доверие ты моё оправдал, — ответил Воеводин, — так что попробуем.            Ещё раз я поговорил с полковником Воеводиным по телефону, когда стало известно о пленении сбитого над Уралом американского лётчика-шпиона Пауэрса и осуждении его советским судом. Тогда ходили слухи о том, что Пауэрса возможно, обменяют на арестованного в Америке советского разведчика Абеля. Мы оба соглашались в том, что это будет справедливо. В прочем, в дальнейшем так это и случилось.