СВЕТСКО-ИСЛАМСКИЙ ДИАЛОГ В ТАДЖИКИСТАНЕ

Печатается в сокращении (полный текст статьи на www.sorokinfond.ru)На первый взгляд, понятие светско-исламский диалог содержит в себе алогизм в виду того, что светское государство не противоречит исламу или иной религии. Ведь речь не идет о диалоге госатеизма и религии, что абсурдно по своей сути, но речь идет о диалоге светского государства или общества со своей частью, то есть целое полемизирует со своей частью. Может ли быть полемика целого и его части? Получается нелогично. Однако следует учитывать многозначность понимания ислама разными людьми и силами, и одно из значений ислама заключается в радикальном его понимании. То есть полемика вполне логична, когда под исламом понимается поведение, полностью отвечающее всем требованиям этой религии вплоть до установления исламского государства, то есть речь идет о полемике с политическим исламом, в конечном счете, не принимающим светское государство. В этом смысле светское — это многообразие образа жизни, и религиозного и нерелигиозного, а исламистское (исламизм) — это любой религиозный образ жизни, но тотально подчиненный всем требованиям ислама, не допускающий нерелигиозного образа жизни. Один из видных религиозных деятелей Таджикистана часто подчеркивал демократичность ислама, говоря, что сам он не против никакой религии, ни христианства, ни буддизма. Но при этом напрочь "забывал" об атеизме, который допускается демократией и отвечает свободе совести любого демократического общества. "Забывал" о том, что одновременно является нетерпимым по отношению к образу жизни людей, которые мусульмане по самосознанию, но не по всем требованиям шариата. Демократия допускает не только различные религии, не только атеизм, но и такой образ жизни, который лишь частично соответствует требованиям религии, то есть терпимо относится к людям, чей образ жизни не отвечает последовательно всем требованиям шариата. Это принципиальное отличие политического ислама от подлинной демократии, которая строится на Всеобщей Декларации Прав Человека, являющейся основой жизни ведущих стран мировой демократии. Болезненным вопросом политического общения в Таджикистане является недосказанность в понимания того, что такое светское и что такое исламское государство, кто такие мусульмане, и среди них — мусульмане по самосознанию, но не требованиям шариата? Например, забегая вперед, надо сказать, что сопротивление светского государства полной исламизации образа жизни людей, представители исламизма называют светским экстремизмом. На словах исламистами в Таджикистане признается демократия и ее принципы свободы, но в идеологической работе исламисты напрочь забывают о них, требуя от мусульман соблюдения абсолютно всех требований религии. То есть стремятся добиться полной исламизации образа жизни всех граждан Таджикистана. Все остальные, то есть те, кто не полностью отвечает всем требованиям шариата, не являются для них мусульманами. В политическом общении идеологов исламизма в транспорте посредством магнитофона, в мечетях и других общественных местах ведется очень жесткая пропаганда против тех, кто не соответствует внешним видом и поведением требованиям религии ислам. По сути дела, считая эту свою агитацию исламской, проповедники противоречат демократии — Всеобщей Декларации Прав Человека, в которой провозглашается свобода совести. На признании свободы совести основана вся западная демократия — все ведущие страны мировой демократии. Что такое свобода совести? Это человеческое право личности самому определять свои отношения с религией и Богом или не строить никаких подобных отношений. И никто не имеет права отнять у человека это демократическое право на свободу образа жизни, даже если она лишь частично отвечает всем требованиям ислама. И это не атеизм, а подлинная демократия, на основе которой строится жизнь миллиарда людей Евро-американского мира. В Таджикистане принципы демократии вытеснены из религиозной идеологии во многих мечетях и других местах отправления религиозных обычаев и традиций, где основной идеей проводится недопустимость отхода от требований религии и где разворачивается агитация против "отступников" от полной исламизации образа жизни. На деле свобода совести как принцип демократии не противоречит исламу, а ислам не противоречит демократии и свободе совести. Это мы видим на примере народного ислама, который не сдал своих позиций в ходе и в результате гражданской войны в Таджикистане. Весной 2001 года находящийся в Гамбурге Центр Изучения ОБСЕ (CORE) начал проект по "миротворческому диалогу с умеренными исламистами в Таджикистане и Центральной Азии", предложенным д-ром Арне Зайфертом, при поддержке Министерства иностранных дел Германии. Результатом этой деятельности стали публикации на русском и немецком языках в 2002 году. Работа продолжилась и в 2003 году и в последующем. Этот диалог для нас крайне интересен в виду проводимой А. Зайфертом особой линии, провозглашающей неизбежность политизации религии в Таджикистане. Но об этом ниже. Между тем общественное сознание христианских демократических стран, которых часто берут за образец для построения собственного государства исламисты, допускает не только атеизм как право человека на свободу совести, но и право на частичный религиозный образ жизни человека. Человек, согласно Всеобщей Декларации Прав Человека, обладает свободой совести, которая допускает различную степень религиозности человека, исключая фанатизм. На самом деле большинство мусульман в Таджикистане не придерживаются идеалов политического ислама, не стремятся к исламизации государства. Абсолютным фактом является то, что мусульманское большинство населения — это большинство народного ислама, не требующего власти. Между тем очень много спекуляций происходит именно на этой почве. Например, тот же Арне Зайферт проводит эту линию в своем проекте. Он, например, пишет: "…в незрелых государствах Центральной Азии поиск идентичности невозможно отделить от ислама, учитывая тот факт, что большинство граждан являются мусульманами. В условиях ретрадиционализации общества возрастает и реисламизация…" Совершенно непонятная с точки зрения логики позиция. На самом деле нет простой реисламизации. Реисламизация по Зайферту открывает широкую дорогу политическому исламу. Ведь на самом деле в Таджикистане реисламизации имеет две тенденции. Одна из тенденций представлена реисламизацией в русле народного ислама, другая — на путях роста политического ислама. Признание наличия мусульманского большинства в стране не добавляет аргументов в пользу политического ислама. Реисламизация, как восстановление религиозной жизни в Таджикистане, шло по пути трагического выбора населением и политическими силами народного ислама, которого не приемлют исламисты как "придатка" светской государственности. На самом же деле это огромная сфера жизни остается вне поля зрения А. Зайферта и все внимание европейской общественности он призывает приковать к равноправному диалогу исламистов и секуляристов. Возрастание роли исламского фактора не означает согласия и выбора пути политического ислама. Это может быть и должна быть дорога возвышения народного ислама, допускающего свободу совести. Допускающего свободу от жесткой повсеместной религиозной регламентации образа жизни. Допускающего свободу совести, как права человека на свободный выбор того или иного вероисповедания или отказ от вероисповедания вообще. Позиция А. Зайферта подобна позиции Мюнхенского соглашения перед Второй мировой войной, согласно которому соглашались на мир с агрессором, надеясь на то, что можно таким образом умиротворить его. Вот что пишет этот автор: "Специфика этих процессов развития состоит в том, что формирование государства и нации совпадает с экономической и политической трансформацией, в результате чего происходит политизация общественной сферы, включая религию, а поэтому и политизация исламского фактора становится неизбежной". Обратите внимание на слово "неизбежно", потому что неизбежным А. Зайферт определяет повышающуюся роль политического ислама. На самом же деле политизация исламского фактора может идти в двух направлениях. Организатор светско-исламского диалога в Таджикистане совершенно не желает замечать политизацию исламского фактора в русле народного ислама, которого придерживается большинство в Таджикистане. Народный ислам также имеет политическую окраску, уже хотя бы тем, что в политической жизни общества отказывается от обладания политической властью. Народный ислам имеет свое политическое лицо уже тем, что, отказываясь от прихода к власти, не отказывается от свободы совести и допускает не полный и не последовательный религиозный образ жизни человека в Таджикистане. Именно поэтому политизация исламского фактора в русле политического ислама не является неизбежной. Мюнхенское отношение к политическому исламу использует аргумент о большинстве мусульман в Таджикистане и странах Центральной Азии. Вот что пишет тот же Зайферт: "Мировоззренческие и религиозные компоненты формирования государства за время гражданской войны приобрели высокую степень политической и эмоциональной самостоятельности. Так как более девяноста процентов населения Таджикистана исповедуют ислам, и перед защитниками светского, и исламского государства встает чрезвычайно сложный вопрос, возможно ли, и, если возможно, то, как преодолеть эту возникшую пропасть между властью и мировоззрением". Нет, господин Зайферт, нет этой пропасти между властью и мировоззрением, так как власть опирается не на политический ислам — это не самая большая часть населения, а на большинство населения, приверженного народному исламу. И исламисты и мюнхеновцы из Европы ловко используют религиозность населения для того, чтобы представить его сторонником политического ислама. И на этой основе протаскивают светско-исламистский диалог как равных политических сил в обществе. Для таких как А. Зайферт это выгодно, потому что диалог с равноправным оппонентом вызывает желание поддерживать подобные проекты, которые абсолютно необходимы, но в комментариях в поддержку политического ислама. Но это одновременно печально, так как такая точка зрения навязывается ОБСЕ и Германии. Сайфидин Расулов, заместителя декана   философского факультета Таджикского Национального Университета