«ЖУРНАЛИСТИКА – КАК ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ, КОТОРАЯ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ…». Пролог к сборнику рассказов и статей «Даль памяти»

Писать предисловия для своих книг писателям не возбраняется, но это дело требует от автора тонкого вкуса, ответственности, краткости и чувства меры. Вообще-то предисловие или вступление схоже с кличем муэдзина, призывающего народ на молитву. Или другое сравнение. Если человек, войдя в прихожую, увидит, что она чистая и ухоженная, то и в комнаты он последует охотно и с радушием. Также и предисловие, оно должно настроить читателя на незамедлительное знакомство со всей книгой, только тогда она захватит, увлечёт его, поглотит внимание и сделает соучастником автора. Если это удастся ему, можно сказать, что он уже на полпути к успеху.

Но здесь считаю уместным привести слова Расула Гамзатова из его замечательной книги «Мой Дагестан» о том, как он не любит людей, которые, когда в бокалах уже давно пенится вино, толкают пространные речи и произносят утомительно затяжные тосты.

Итак, перейдём к главному. С тех пор, как я окончил Таджикский государственный университет и занялся журналистикой, прошло сорок лет. «А годы летят, наши годы, как птицы, летят. И некогда нам оглянуться назад». Всё же думаю, что опыт, приобретённый за четыре десятка лет, соразмерных возрасту уже достаточно зрелого человека, даёт мне право поделиться мыслями о профессии и воспоминаниями о друзьях-коллегах.

Мне довелось работать с очень талантливыми и просто хорошими людьми в ряде солидных печатных изданий – нынешних республиканских газетах «Джумхурият», «Народной газете», журнале «Таджикистан» и других. Всегда с теплотой я думаю о своих первых редакторах и учителях – Ибоде Файзуллоеве, Шавкате Саидове, Борисе Пшеничном, Татьяне Каратыгиной, Владимире Молдавере, а также об университетских преподавателях Вохиде Асрори, Ходжабеке Зулфикарове, Абдусатторе Нуралиеве, Ибрагиме Усманове.

Мне несказанно повезло с наставниками, но спустя время, читая публикации некоторых авторов, я понял, у кого не следует учиться, точнее у тех, у кого хватает мужества печатать низкопробные вещи.

Мои заметки, зарисовки, реплики и статьи выходили регулярно, иногда даже за пределами Таджикистана — в общесоюзной газете «Правда», журналах «Журналист», «Рабоче-крестьянский корреспондент». Последний наш очерк об одном активном авторе, члене Географического общества СССР Х. Абророве совместно с редактором Айнийской районной газеты «Мехнат» Субхоном Туйгуновым был объявлен лучшим материалом 1982 года, и мы были награждены фотоальбомами «Правде» — 70 лет».

Были и такие моменты, когда мои заметки под названием «Родина большая и малая» перепечатывались в газете ЦК КПСС «Сельская жизнь».

Иногда меня спрашивают, как это я, окончив среднюю школу и университет на таджикском, стал русскоязычным, точнее двуязычным автором. Для людей моего поколения, родившихся и выросших в советское время, когда в силу исторических обстоятельств русский язык в многонациональной стране доминировал повсеместно, ничего удивительного нет. Тем паче для меня, чьё детство прошло в интернациональном посёлке Вахш.

Вспомним слова известного таджикского поэта и просветителя прошлого века Аджзи: «Коль ты освоил триста языков, и это ещё не предел, все сгодятся когда-то, хорошо, если в колчане много стрел».

История мировой литературы, в том числе и таджикско-персидской, знает немало примеров билингвизма, то есть когда литераторы создавали свои произведения на двух и более языках. Например, Физули свои лирические стихи создавал на фарси, азербайджанском и арабском языках.

Хотя мне выпала честь долгие годы работать в Исполнительном аппарате Президента страны, в том числе помощником Главы государства, а затем его старшим советником, я никогда не прерывал своих связей со средствами массовой информации. Мои очерки, статьи, рассказы публиковались в различных изданиях на таджикском и русском языках, в театрах ставились пьесы.

Может быть, с учётом этого в 2003 году, в день моего рождения и премьеры нашего с режиссёром Баходуром Миралибековым спектакля «Калиф-аист» по мотивам сказки В. Гауфа в Русском драматическом театре им. В. Маяковского, меня вызвали к Главе государства. На той встрече Президент сказал: «Я назначил тебя главным редактором газеты «Минбари халк», главного печатного издания Народной демократической партии. Потому что хочу видеть на этом посту человека, которого знаю, и который знает, чего я хочу».

На протяжении трёх с половиной лет, что я возглавлял доверенную мне газету, слова Лидера нации служили для меня путеводной звездой. Задача, которую я поставил перед собой, заключалась в том, чтобы превратить партийную газету в общенациональную, отвечающую запросам всех слоев общества. Думаю, что с помощью опытных коллег Бахтиёра Муртазоева, Бобо Расулзода, Тургуна Дадабаева, а также наших активных авторов Джонона Икроми, Махмуда Исмаилова, Карима Хасанова мне это в какой-то степени удалось.

Затем меня вновь перевели в Исполнительный аппарат Президента страны, теперь уже в качестве старшего советника. Прощаясь с коллегами-журналистами, я напомнил им мудрое высказывание, дошедшее до нас со времён древних римлян: «Я сделал всё, что мог, пусть другие, если смогут, сделают лучше».

И ещё я попросил прощения у тех, кого иногда приходилось ругать за оплошности, нерадивость и частые опоздания. Мне было приятно видеть, что они на меня не в обиде, потому как понимали, что я болел за дело.

Наряду с основной работой, которой советникам хватает с лихвой, я находил время и для сотрудничества с газетами. Даже за очерк «Народный президент» (в соавторстве с доктором философских наук С. Фаттохзода) я вторично был удостоен премии Союза журналистов им. Абулькасима Лахути. Также я стал Отличником печати Таджикистана.

В 2015 году на Восьмом съезде писателей меня избрали главным редактором газеты «Адабиёт ва санъат». С первых же дней я стремился, чтобы газета соответствовала своему названию — «Литература и искусство». Особое значение мы придавали таким жанрам, как интервью, литературный портрет, рецензия, путевые заметки, ведь читателям особенно нравятся материалы, выходящие под рубриками: «Уроки человечности», «Книжное обозрение», «Писатель о писателе», «Письма без ретуши», «Улицы нашего города».

Как всегда, продолжается моя непрерывная работа без отпусков и выходных. И так день за днём, неделя за неделей. Кто имеет дело с журналистикой, знает, что хлеб главному редактору достаётся нелегко. Направление деятельности редакции, визирование всевозможных документов, проведение «летучек», поиск злободневных тем, отбор и расстановка материалов, правка, перевод, дежурства. К тому же обеспечение подписки, участие в различных заседаниях, приём авторов, некоторые из которых на полном серьёзе уверовали, что уже давно попали в обойму классиков и находятся в апогее славы, до смешного обидчивы и поэтому яростно отбрыкиваются от любых замечаний и даже готовы отвесить тебе пощёчину. Спорить с подобными индивидуумами или пытаться дать им отповедь совершенно бесполезно.

Особенно много шпилек вставили мне те, кто по предписаниям специальной комиссии были исключены из рядов Союза писателей как несостоявшиеся литераторы и не отвечающие высоким требованиям этой старейшей творческой организации. Даже были угрозы в мой адрес, ибо халтурщики, лишённые чести носить членский билет в кармане, полагали, что это дело рук редактора. Эти тщеславные люди всё также непомерно высокого мнения о себе и выдают свои опусы за настоящие художественные произведения, не понимая, что они не поддаются никакой имитации.

В таких случаях мне вспоминается старый анекдотический рассказ:

«Один человек спрашивает другого, указывая на надменного, высокопарного незнакомца:

— Кто этот имярек?

— Разве ты не знаешь? — удивляется другой. — Он пишет стихи. Это внук такого-то поэта.

— Со стихами деда я знаком. Очень даже хорошие. Наверное, и внук пошёл в него?

— Гм, не сказал бы.

— А что так?

— Дело в том, что поклонники давали деньги его деду, чтобы он читал свои стихи. А внук, наоборот, даёт людям деньги, чтобы они слушали его творения».

Конечно, было бы неверно думать, что весь груз редакционных будней лежит на плечах только редактора, другие члены коллектива, включая и технических работников, также тянут воз, подобно бурлакам с картины Репина.

Ещё на первой встрече, когда меня представили коллективу, я первым делом заявил: «Давайте решим так: или мы все главные редакторы, или мы все литературные сотрудники, корреспонденты. Мне лично второе больше по душе».

Возможно, этим заявлением я кое-кого озадачил. Нет, я ни в коем случае не собирался перекладывать свою ответственность на других. Просто я хотел сказать, что в творческом коллективе субординация как таковая не должна оборачиваться дамокловым мечом. А во-вторых, я хотел, чтобы коллеги убедились, что я один из них, из племени служителей пера.

И всё-таки большая часть ответственности приходится на первое лицо, что вполне закономерно. Даже за малейшую опечатку, вкравшуюся из-за невнимательности корректора и дежурного по номеру, не говоря о более серьёзных ошибках, отдуваться приходится главному редактору. И если обойдётся, хорошо, а то из рассказов старых журналистов мне известно, что в подобных ситуациях, случалось, «бушевал двенадцатибалльный шторм», не раз даже «летели головы». Словом, редакторское кресло — это далеко не синекура, что в переводе с латинского означает «доходная должность, не требующая особого труда».

Иногда вспоминаются слова Бориса Пшеничного, которые он мне когда-то говорил: «Работа редактора отнимает столько времени, что я даже не замечаю, как сменяются времена года». В этом убедился и я сам. Вереницей чередуются дни и ночи, когда и в сновидениях перед глазами пестрят заголовки материалов очередного номера, а на подхвате уже следующий, и удивляешься, как прошёл ещё один год.

Я продолжил традицию Б. Пшеничного, который делал ставку на молодых. Среди моих сотрудников немало талантливых ребят, на которых я возлагаю большие надежды.

Хотя для написания собственных материалов не всегда удаётся выкроить время, заедает текучка, между повседневными делами я стараюсь что-то переложить на бумагу. Пролистав подшивку газеты, я подумал, что неплохо будет собрать вышедшие материалы под одну обложку. Это зарисовки, статьи, очерки, рассказы, некоторые из которых увидели свет ещё и на страницах «собрата» «Адабиёт ва санъат» — журнала «Памир». Может быть, читатель согласится, что они имеют право на литературную жизнь. Во всяком случае, в них отображены характеры и судьбы наших современников, замечательных людей, штрихи нашего времени.

Лаконизм, предельная точность, строгость слова всегда были и остаются одними из главных требований в литературе и журналистике. И всё же среди пишущей братии нередко встречаются авторы, которые абсолютно убеждены в том, что чем материал объемистей, тем больше впечатлит читателя, не задумываясь, что последний в наш скоростной век зачастую находится в цейтноте. Да и в секретариате редакции ломают голову над тем, как разместить раздутую, часто без особой на то надобности, а порой ещё и скучную писанину.

Именно для таких авторов, которые ещё настаивают на том, чтобы материал непременно сопровождался их фото, на двери приёмной я вывесил табличку с двустишием классика таджикско-персидской литературы Маджда Хофи:

Знаешь, что такое зрелость слога?

Когда слов мало, а мыслей много.

Как тут не вспомнить великого Омара Хайяма, умевшего в одно миниатюрное четверостишие вложить такой смысл, комментариям которого исследователи во всём мире посвящают десятки томов. Конечно, я отдаю себе отчёт в том, что сие под силу отнюдь не каждому, но стремиться к этому всё же надо.

Показательным в этом плане представляется мне и пример, приведённый некогда нашим университетским преподавателем Ходжабеком Зульфикаровым. Однажды, когда мы разбирали специфические особенности жанров современной печати, он, вытащив из своего портфеля старый номер журнала «Хорпуштак», сказал:

— А знаете ли вы, что самый короткий фельетон за всю историю журналистики был напечатан в нашем сатирическом издании? Называется он «Поздравительная телеграмма». Сейчас я вам зачитаю его текст, это займёт не больше минуты.

И стал читать:

«Пенджикент… улица такая-то, дом №…, такому-то.

«Хорпуштак» поздравляет тебя, обеих твоих жён и вашего городского прокурора».

— Каково, а? – заключил Зульфикаров. – Весь фельетон состоит из одного предложения, зато, как говорится, бьёт не в бровь, а в глаз. С вытекающими отсюда последствиями.

Действительно, двоежёнство тогда строго каралось законом. Не то что сейчас, а на критические публикации в печати реакция соответствующих органов была незамедлительной. Можно легко представить, чем обернулась поздравительная телеграмма сатириков для двоеженца и проморгавшего вопиющий факт стража закона.

Привередливый читатель может упрекнуть меня в том, что я забыл слова Расула Гамзатова о непомерно длинных тостах. Поэтому здесь, пожалуй, я поставлю точку. Но всё же хочу привести ещё один факт: у Константина Симонова есть сборник очерков и путевых заметок под названием «Остаюсь журналистом», в котором помещён и материал, написанный под впечатлением от поездки на Памир.

Я не раз задумывался, почему Симонов, будучи автором широко известных романов, пьес, стихотворений, продолжает считать себя журналистом. Не потому ли, что в журналистике больше, чем в другой сфере имеется возможностей для того, чтобы молниеносно, открыто и напрямую выразить своё отношение к жизни общества, изложить свою позицию по поводу тех или иных реальных событий, что в литературе приходится делать посредством художественных образов, в рамках жанра.

А может, ещё и потому, что журналистика, как я слышал от многих старых коллег, это как первая любовь, которая никогда не забывается. Безусловно, эту верность призванию до конца жизни сохранил и К. Симонов.

Вслед за этим выдающимся мастером слова хочу повторить и я: «Всегда остаюсь журналистом».

                                                                           Мансур САЙФИДДИН,
главный редактор
еженедельника «Адабиёт ва санъат»