«КОЛЕСИЛ, КОЛЕСИЛ Я ПО ШИРИ ЗЕМНОЙ…». Исполнилось 40 лет со дня кончины Героя Таджикистана Мирзо Турсунзаде

24 сентября с.г. исполнилось ровно 40 лет со дня кончины великого поэта Мирзо Турсунзаде. Имя Мирзо Турсунзаде, литературная деятельность которого началась в 30-е годы прошлого столетия, вписано в историю не только таджикской, но и мировой поэзии. Его известные труды: поэмы «Хасан-Арабакеш», «Дорогая моя», «Осень и весна», стихотворении «Индийская баллада», «Законы братства» и другие. Устод Турсунзаде был награжден   многими отечественными и мировыми премиями и наградами. Указом Президента Республики Таджикистан, в 2001 году поэту с мировым именем присвоено звание «Герой Таджикистана».

 Ниже публикуем воспоминания писателя и публициста Мансура СУРУША  об устоде Мирзо ТУРСУНЗАДЕ.

Одного из любимых народом поэтов, возглавлявшего 31 год Союз писателей Таджикистана, — Мирзо Турсунзаде я видел всего лишь раз, будучи  ещё студентом. Это было 15 марта 1975 года, когда он вместе с академиком Бободжоном Гафуровым сидел в президиуме торжественного собрания по случаю 50-летия республиканской газеты «Тоджикистони совети» (ныне «Джумхурият»), проходившего в Таджикском государственном академическом театре оперы и балета им. С. Айни. Обаяние его было неотразимым. Будучи крупным общественным деятелем, М. Турсунзаде постоянно находился в разъездах по государственным заданиям, о чём он и пишет в поэме «Дорогая моя» («Чони ширин»), посвящённой его спутнице жизни Сабохат Низомиддиновой: «Колесил, колесил я по шири земной, и опять я с тобой, я вернулся домой».

О Мирзо Турсунзаде написано много научных монографий, статей и воспоминаний людей, близко знавших устода. С некоторыми из этих людей общался и я, слышал от них различные истории и факты из жизни поэта, из которых сложился цикл небольших зарисовок под названием «Везде и всюду мы ищем друзей». Таковым было и творческое кредо незабвенного М. Турсунзаде.

По рассказам людей, он был необыкновенно искренним, доступным, интересным и колоритным человеком. Простота в общении, чистота помыслов и безукоризненное чувство юмора создавали вокруг него атмосферу лёгкую и непринуждённую, и всё, что происходило при этом, было наполнено смыслом.

Накануне чествования 110-летия видного государственного деятеля и писателя Хабибулло Назарова, автора замечательных книг «В поисках Карима-Девоны», «Мирзо Ризо», «Приключения Сафара-Махсума», рассказа «Таргел и Ало», стихотворных сборников, его сын Тимур познакомил меня с сыном Мирзо Турсунзаде — Масъудом Мирзоевичем. К слову, и их отцов связывала большая мужская дружба.

Мне было известно, что Масъуд Мирзоевич много лет отдал педагогической работе, длительное время возглавлял Республиканскую специальную школу для детей с особыми условиями воспитания, проще говоря, для малолетних правонарушителей, и всегда оставался верен принципам и заветам своего духовного наставника А. Макаренко по перевоспитанию сбившихся с правильного пути подростков. Сколько требует такая работа психологических навыков, терпения, доверительности и умения войти в контакт, можно только представить.

Первое, что меня поразило при знакомстве с Масъудом Мирзоевичем, — это удивительная внешняя схожесть с отцом. Ну, прямо вылитый Мирзо Турсунзаде. Вдобавок ко всему, Масъуд Мирзоевич оказался очень хорошим рассказчиком. Одна из историй, которую он в тот день как бы вскользь поведал, меня прямо за душу взяла. Я потом расспросил кое-какие подробности об его гениальном отце и ещё раз убедился в том, что Мирзо Турсунович был человеком широкой, благородной души.

— В нашу школу попадало немало ребят способных и любознательных, — сказал Масъуд Мирзоевич. — Некоторые из них интересовались поэзией. Среди них был и тринадцатилетний Дилшод из кишлака Бунгакиён Файзабадского района. Его звали Дилшод — «Радостное сердце», улыбка на его лице появлялась нечасто. Причина мне была известна. По воле рока он и его младшая сестрёнка рано лишились матери. Овдовевший отец оставил их на попечении сестры, а сам уехал в Душанбе на заработки, но вскоре как в воду канул. То ли обзавёлся новой семьей, то ли уехал в дальние края «за длинным рублём», а может, что-то другое случилось. Но детей он никогда не навещал и о себе не давал знать. Тётина семья была многодетной, Дилшоду с сестрёнкой приходилось нелегко.

Однажды двое соседних ребят в чём-то не поладили с Дилшодом и побили его. Дети порой бывают жестокими. Дилшод в слезах сказал своим обидчикам: «Вот приедет папа, он вам покажет». «Не придёт твой папа, — злобно подшучивали сорванцы. — Больно вы ему с сестрёнкой нужны, иначе давно вернулся бы за вами». Дилшод затаил обиду и решил во что бы то ни стало разыскать пропавшего отца. Но как добраться до Душанбе, где он ни разу не бывал? Денег на дорогу, даже мелких, ему ждать было не от кого. А на голосующего худенького мальчика на обочине шоссе шофёры-лихачи не обращали внимания.

Как-то возле их кишлака остановился табун колхозных лошадей. В сумерках Дилшод незаметно вышел из дома, пробрался к месту, где паслись лошади, взобрался на одну из них и, погоняя хворостиной, потрусил в сторону Душанбе. Но чабаны спохватились, догнали Дилшода, надрали уши и сдали в милицию как вора. Но поскольку Дилшод был несовершеннолетний, его отправили в спецшколу для детей-нарушителей и ещё наказали смотреть за ним в оба глаза, а то ещё сбежит и натворит что-либо похлеще. Вот такие злоключения выпали на долю маленького Дилшода.

Дети не раз просили меня, — продолжил свой рассказ Масъуд Мирзоевич — организовать их встречу с отцом, которого они видели лишь на портретах в учебниках или иногда по телевизору. Я не раз говорил на эту тему с отцом, но он был всё время занят или находился в заграничных командировках. Но однажды он выкроил время для встречи. Это было в апреле 1977 года. Помню, беседа затянулась, отец рассказывал о своём трудном детстве, о том, что и он когда-то учился в интернате. Потом он читал стихи, отрывки из поэм «Гиссарская долина», «Индийский скиталец». Отец читал стихи очень задушевно и проникновенно, как будто перед ним была взыскательная литературная публика, а может, потому, что в свои творения настоящий поэт вкладывает всю душу. Но и дети слушали его, затаив дыхание. Отец стал декламировать слова из своего стихотворения «Мать»:

Не помню я, осиротевший рано,

Обличия земного твоего,

Ни цвета глаз, ни очертаний стана,

Ни грусти, ни улыбки – ничего.

Я заметил, как Дилшод низко склонил голову, и плечи его мелко задрожали. Это не ускользнуло и от взгляда отца. В конце встречи он подошёл к Дилшоду, погладил по голове и сказал:

— Никогда не отчаивайся, у тебя всё будет хорошо. Мир не без добрых людей.

— Не знаю, — не поднимая головы, ответил Дилшод. — Мне больше попадались злые.

— Как ты здесь оказался? — удивлённый таким ответом спросил отец.

Но замкнувшемуся в себе мальчику трудно было делиться о сокровенном прилюдно. Отец это понял, взял Дилшода за руку, отвёл в сторону и усадил рядом с собой. Они о чём-то долго и тихо переговаривались. О чём, я не знаю, но когда Дилшод отошёл от отца, лицо у него было просветлённым.

На другой день отец признался мне, что история с Дилшодом сильно тронула его.

— Не упускай из виду этого мальчика, — сказал отец, – он как выпавший птенец из гнезда. Да и других своих питомцев тоже. Сделай всё, чтобы их хрупкие души вконец не сломались, чтобы они не потеряли веру в людей, в своё будущее. Из таких сорвиголов часто вырастают замечательные люди.

Потом отец ещё не раз справлялся о Дилшоде. Даже из одной поездки привёз подарок — небольшой бинокль и со словами: «Пусть смотрит далеко, жизнь продолжается, она прекрасна» просил передать ему. Вскоре после этого отец заболел, и его не стало.

Отец как в воду глядел. Дилшода за примерное поведение выпустили досрочно. После этого мне говорили, что он окончил ПТУ, освоил профессию, работает, пользуется уважением. Не знаю, что стало с его отцом. Но любой отец гордился бы таким сыном.

Мансур СУРУШ,
писатель и  публицист