ХАБИБУЛЛО НАЗАРОВ: ЭТАЛОН ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА. 15 августа исполнится 115 лет со дня рождения писателя, поэта, сценариста, видного государственного и общественного деятеля

ДУШАНБЕ, 29.07.2022 /НИАТ «Ховар»/. 15 августа исполнится 115 лет со дня рождения таджикского поэта, писателя, сценариста, государственного и общественного деятеля, бывшего Министра юстиции и Председателя Верховного суда Таджикистана  Хабибулло Назарова.

Приведенный ниже очерк Народного писателя Таджикистана Кароматулло Мирзо  расскажет об этом замечательном человеке.

Наш, после устодов Садриддина Айни и Абулькасима Лахути, с большой буквы учитель и наставник Мирзо Турсунзаде часто с восхищением и преисполненной гордостью говорил, что таджикский народ — поэт по природе своей. Это всей своей богатой важными событиями жизнью и многогранной деятельностью убедительно доказал незабвенный Хабибулло Назаров. Сын крестьянина-бедняка из кишлака Туда Гиссарского района, в детстве бывший пастухом, он после окончания Московского юридического института не только стал крупным государственным и общественным деятелем, Министром юстиции(1952-1959) и  Председателем Верховного суда (1959-1962)нашей республики, депутатом Верховного Совета, но и навсегда вписал свое имя в историю таджикской литературы и кинематографа как поэт, прозаик и сценарист. Повторюсь, вписал навсегда, потому что он и сегодня один из самых читаемых авторов, хотя со дня его кончины минуло более четырех десятилетий. Член Союза писателей с 1958 года, он издавал сборники стихов «За мир», «Свободное перо», «Вечное счастье», рассказы «Юлдаш-командир», «Ало и Таргел», романы «Мирзо Ризо», «Пост 144», «Приключения Сафармахсума» (в соавторстве с Джалолом Икрами). Эти произведения свидетельствуют о высоком творческом потенциале автора. Но особую известность ему принесла повесть «В поисках Карима Девоны» о народном поэте, который в конце 19-го и начале 20-го веков, прикинувшись юродивым, высмеивал богачей и боролся за справедливость. Известный ученый-филолог Носирджон Масуми назвал эту книгу «литературным открытием». Повесть на русский язык была переведена писателем Арнольдом Одинцовым, а затем издана и на других языках, в том числе на немецком. Неутомимый писатель для детей. Он является автором сценариев фильмов «Хабиб – повелитель змей» (в соавторстве с В. Максименковым), «Осада» (в соавторстве с Д. Булгаковым), снятых на студии «Таджикфильм». Действительно, круг его интересов и диапазон творчества были весьма широки. За что бы ни брался, о чем бы ни писал, он буквально вживался в образ.

Хабибулло Назаров занимал высокие и ответственные руководящие должности, как примерный семьянин много времени уделял супруге, доктору экономических наук Нине Семеновне Назаровой и детям, в то же время успел столько написать. Ряд произведений увидел свет в Москве, в издательстве «Советский писатель».

Я хочу привести слова замечательного русского писателя Виктора Некрасова, автора повести «В окопах Сталинграда», одной из самых правдивых книг о войне, из письма, адресованного Леониду Брежневу: «Я никогда не унижу своего читателя ложью».

Эти слова вполне могли бы служить эпиграфом ко всему творчеству Хабибулло Назарова, человека, который был эталоном чести и достоинства. А цитирую я их неспроста. Дело в том, что после выхода нашумевшей повести «В поисках Карима Девоны», тепло встреченной читателями, некоторые ученые стали утверждать в своих разгромных статьях, что образ Карима Девоны — это выдумка автора. Но нашлись и объективно смотрящие на вещи  оппоненты, которые на основе достоверных фактов, со ссылкой на очевидцев тех дальних событий, лично видевших бродячего поэта, дали достойный и неопровержимый ответ сомневающимся критикам. А Хабибулло Назаров издал ещё и сборник стихов Карима Девоны, по крупицам собирая их, объезжая кишлаки, из которого явствует, что этого бесстрашного старика следует считать мудрецом, а не безумцем, каким он себя из соображений безопасности выставлял.

Стихам Карима Девоны, изданным на русском языке в сборнике под названием «Пламенные строки», а также книге Хабибулло Назарова об этом неугомонном поэте высокую оценку дали такие видные писатели и учёные, как Н. Тихонов, Ю. Смирнов, Л. Лопатина, Д. Михайлова, Н. Соколова, И. Брагинский, Г. Ломидзе, Д. Комиссаров, не говоря уже о наших Мирзо Турсунзаде и академике Зарифе Раджабове, который первый возвысил голос в защиту Хабибулло Назарова в своей статье под названием «Дым без огня» после нападок на него.

Мне довелось быть лично знакомым с Хабибулло Назаровым, не раз бывать в его гостеприимном доме и иметь с ним обстоятельные беседы на разные темы, большей частью на литературные. Однажды, когда я вернулся из очередной служебной командировки, а работал я тогда в молодежной газете, коллеги поведали, что в редакцию позвонил Хабибулло Назаров и спрашивал меня. Я и сам давно хотел повидаться с ним. Поэтому в тот день, один из весенних дней 1969 года, я, пораньше уйдя с работы, направился к нему домой. Об этом доме уже после смерти его хозяина поэт Бобо Ходжи написал:

«Врата дома его, как и сердца, открыты были всегда для друзей,

Теперь, когда его нет, кажется, Садр Зиё наш покинул мир сей».

Двери как обычно открыл сам муаллим.

– Проходи, — с радушием и улыбкой на лице пригласил он. — Давненько не виделись.

Мы прошли в зал. Муаллим сказал, что написал несколько новых стихотворений. Взяв несколько разложенных на столе листов бумаги, стал их читать, а дикция у него была хорошая. Затем в ходе нашей затянувшейся беседы процитировал ещё несколько бейтов – двустиший и спросил, слышал ли я их раньше. Я ответил, что нет.

– Это образцы стихотворений одного твоего земляка. Знаешь ли кишлак Дуобу? — спросил он.

– Да, речка нашего кишлака течет через него, — сказал я.

– В большинстве двустиший упоминается Дуоба, — произнёс муаллим. – Стало быть, автор из тех мест. Надо съездить туда и установить кто это. Может, вместе съездим?

– Да, конечно, — согласился я. — Там все обрадуются, увидев, с каким человеком я приехал.

В те дни муаллим был в трудовом отпуске и не стал вызывать свою служебную машину. Не теряя времени, мы сели в автобус и поехали, вскоре добрались до кишлака Моинкадж. Дальше наш путь лежал в другую сторону. На самом верху крупными буквами было выведено: «Колхоз «Рохаты». Уже вечерело. Дождаться автобуса надежды было мало. Мы рассчитывали только на попутные машины. Но и их как назло не было.

Муаллим посмотрел на мост через речку, по которой проезжали машины с включенными фарами, и задумался. Видимо, ему что-то вспомнилось. Он рассказал кое-что, после чего я его зауважал.

– Однажды я, когда ещё работал представителем Верховного суда, возвращался из кишлака Туда, где находится наш родовой дом, в Душанбе. Когда подъехали к Душанбе, я у моста велел шофёру остановиться, открыл окно и стал прислушиваться к шуму волн, которых в темноте не было видно. Дул приятный весенний ветерок. Я стал тихо напевать любимую песенку Мирзо Ризо: «Не знаю, чего желает неприступная дива?». И в это время со стороны моста, точнее из-под него, раздался протяжный человеческий крик о помощи. Я понял, что происходит что-то неладное. Крик слышал и шофёр. Я открыл дверь и выскочил наружу, ведь кто-то молит о помощи. А шофёр остался на месте, даже поднял окна и отвернулся от меня, будто стыдясь чего-то. Я по тропинке побежал под мост. И ещё издали увидел, как пять человек руками и ногами нещадно избивают лежащего на сырой земле парня. Один из избивающих хулиганов даже вытащил из ножен финку.

При мне был пистолет, я хотел выхватить его, но потом раздумал. «Силенками Бог меня не обидел, — мелькнуло у меня в голове. — Уж как-нибудь справлюсь…»

– Стойте, руки вверх! – крикнул я.

Хулиганы осторожно посмотрели на меня, один из них рявкнул:

– Топай своей дорогой! Раз, два…

Решительным голосом я его прервал:

– Опомнитесь, вас накажут, будут судить. Сам же и буду судить.

Трое из хулиганов побежали в мою сторону. Сжав кулаки, я стал ждать. Первого подбежавшего ко мне я свалил одним ударом, затем уложил второго, досталось и третьему. А те двое как вкопанные стояли на месте. Не ожидавшие такого отпора, напуганные хулиганы вмиг смылись с места преступления. Я подошёл к избитому до полусмерти парню, помог подняться и довёл беднягу до машины. Мы вместе поехали в Душанбе. По приезде я передал его в руки докторов. Хулиганов задержали позже, я сам судил их. А шофёра, оказавшегося трусом, уволил с работы.

Вот такую поучительную историю в тот вечер в ожидании транспорта я услышал от мужественного человека, каким был Хабибулло Назаров. А вскоре на дороге показался самосвал. Мы стали махать руками. Машина остановилась. Но шофёр сказал:

– Могу подвезти только одного из вас.

– Но почему? – удивились мы. – Кабина же пустая.

На что водитель ответил:

– У меня большой груз, а если ещё добавить лишний вес, машине туго придётся. А я недавно сделал ремонт.

Услышав это, муаллим рассмеялся и сказал:

– Сейчас темно, а в темноте вес человека уменьшается в два раза. Так что нас двоих принимай за одного.

Видимо, всерьёз приняв по простоте души шутку муаллима, водитель махнул рукой:

– Садитесь!

На другой день ранним утром муаллим прошёлся по кишлачным улицам Нилкона и, не скрывая своего удовольствия, любовался красивыми пейзажами, которыми славится наш край.

– Какая благодать! – сказал муаллим, вглядываясь вдаль. – Какой простор! А сколько садов, виноградников, пышных лугов. Прямо райский уголок. Я бы охотно переселился сюда и жил в своё удовольствие.

Потом он не раз за три дня, что мы были там, прилюдно повторял это. И тут же громогласно раздавались отовсюду голоса:

– Милости просим! Мы вам выделим садовый участок, хашаром построим дом, на руках будем носить.

Искренность этих слов, идущих от сердца, не вызывала сомнений. Муаллим всякий раз с улыбкой и просветлевшим лицом говорил:

– Благодарствую, мои родные! Да только позволят ли мне мои земляки-тудинцы переселиться?!

И разводил при этом руками.

В джамоате Рохаты он перезнакомился с широким кругом людей, да его и так узнавали многие. Вел задушевные беседы, как с седобородыми, так и с молодыми людьми. Радовался как ребёнок, когда кто-то вставлял в свою речь образные словечки и выражения, пословицы и поговорки, стихи известных и неизвестных поэтов. Тут же записывал в свой блокнот и интересовался автором этих строк. И в ответ часто слышал: «Народные». Муаллим при этом одобрительно кивал головой. Расспрашивал он и о поэте, который восславлял Дуобу. Но никто не мог сообщить о нём каких-либо точных сведений, хотя его двустишия у многих были на устах. Видимо, жил он давно, может, родом был из какого-либо другого окрестного кишлака. А когда начинал говорить сам муаллим, все просто заслушивались, настолько он был бесподобным рассказчиком. И ещё он любил играть на танбуре и напевать песни.

Особенно муаллим обрадовался, когда узнал, что наш односельчанин Каюм Джаббор приходится племянником человеку, который не только знал Карима Девону, но и был с ним на короткой ноге.

Со времени нашей с Хабибулло Назаровым поездки на мою малую родину утекло немало воды, но в Нилконе многие до сих пор помнят о незабываемых встречах с писателем.

В сентябре 1977 года к всенародной горечи перестало биться сердце выдающегося сына таджикской земли, бессменно тридцать лет возглавлявшего Союз писателей Таджикистана, устода Мирзо Турсунзаде. Как говорят у нас, таджиков, чаша жизни его наполнилась до краёв, хотя и было-то ему всего 66 лет.

Спустя некоторое время в моём рабочем кабинете раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я узнал голос Хабибулло Назарова. Муаллим попросил меня, не откладывая, явиться к нему домой. Что я и сделал. Но на сей раз дверь открыл не сам муаллим. Войдя в зал, я увидел там поэтов Мумина Каноата, Гулрухсор и ещё несколько человек. Хабибулло Назаров сидел в кресле, но в нём уже было не узнать того рослого человека с могучими плечами и мускулистыми руками, каким мы привыкли его видеть. Выглядел он очень хило, не мог встать. Я уже знал, что его сковал тяжёлый недуг, но не думал, что до такой степени.

Хабибулло Назаров взял со стоящего рядом столика какую-то рукопись, дрожащей рукой протянул Мумину Каноату, возглавившему после Мирзо Турсунзаде наш писательский союз, и промолвил:

– Это последнее, что я успел написать. Прочитайте, если понравится и сочтете нужным, печатайте.

– Почему последнее? – с нарочитой бодростью сказал Мумин Каноат. – Ещё не вечер. Выкарабкаетесь, как пить дать!

Хабибулло Назаров грустно покачал головой и тихо ответил:

– Вряд ли. Дни мои сочтены. Во дворе будет машина «Скорой помощи».

В разговор вступила Гулрухсор.

– Мы заем, что вы, муаллим, очень близко к сердцу приняли весть о кончине своего земляка и друга — устода Мирзо Турсунзаде. Но никто не вечен в подлунном мире, от судьбы не уйдёшь. Я вижу, что вы до сих пор сильно переживаете, поберегите себя, — сказала она.

– Переживаю? – возразил Хабибулло Назаров. – Это не то слово. Да, но не потому, что он был моим земляком. А потому, что больше не будет раздаваться голос этого великого таджика с высоких международных трибун.

Потом, тяжело вздохнув, добавил:

– Его места никому не занять.

В тот день мне показалось, что Хабибулло Назаров пригласил нас к себе, чтобы навсегда попрощаться с нами. Так оно и случилось, через пару дней, в середине холодной зимы,  25 января 1978 года он ушёл в лучший из миров. Вечная ему память!

Когда я думаю о таких людях, как Мирзо Турсунзаде, Хабибулло Назаров и иже с ними, мне на ум приходят слова великой Анны Ахматовой:

«О них вспоминаю всегда и везде».

                                                                     Кароматулло МИРЗО,
Народный писатель Таджикистана,
(Перевод с таджикского языка Мансура Суруша)

                                                             ФОТО из архива НИАТ «Ховар»