ТУРСУН УЛЬДЖАБАЕВ: «КОЛОСЬЯ» ЕГО ПОЛЯ. НИАТ «Ховар» продолжает серию публикаций под рубрикой «Жизнь замечательных людей»

ДУШАНБЕ, 21.10.2019 /НИАТ «Ховар»/. Указом Президента Республики Таджикистан от 9 сентября 1997 года Нурекской ГЭС было присвоено имя Турсуна Ульджабаева. Его именем также названы школы и хозяйства, установлен бюст на его малой Родине. Люди младшего поколения, может, и не знают, какая тяжёлая судьба выпала на долю этого человека. Благодаря Лидеру нации он получил посмертно заслуженную славу.

О превратностях и метаморфозах в жизни Турсуна Ульджабаева пишет литературный обозреватель НИАТ «Ховар» Мансур СУРУШ.

В 1956-1961 годах на него было возложено руководство Таджикистаном. Именно с подачи этого сильного и дальновидного руководителя были заложены в виде проектов основы грандиозных по масштабу строительств, в том числе Нурекской ГЭС, ТадАЗа и других.

Хотя Турсун Ульджабаев стоял у истоков многих исторических начинаний в Таджикистане, в дальнейшем они претворялись в жизнь без его участия. 12 апреля 1961 года, когда весь мир с небывалой радостью отмечал первый полет человека в космос, в Душанбе посланцы Кремля чинили расправу над первыми лицами республики — Турсуном Ульджабаевым, Петром Обносовым, Назаршо Додхудоевым и Хасаном Хусейновым.

С беспощадной формулировкой «за приписки» все они были исключены из партии и сняты с занимаемых постов. Подобное массовое «избиение» местных кадров, другого слова не подыщешь, не позволяли себе даже царские генерал-губернаторы.

Когда закатилась политическая карьера Т. Ульджабаева, ему было всего 45 лет. Несомненно, этот энергичный человек успел бы ещё сделать очень многое для процветания Родины, останься тогда он у руля власти.

«Меня исключили из всех организаций, — с грустной улыбкой вспоминал Т. Ульджабаев потом. — Кроме одной: Союза журналистов».

Действительно, ещё перед началом Второй мировой войны, будучи ответственным работником ЦК ЛКСМ Таджикистана, он параллельно являлся редактором республиканской молодёжной газеты. Тогда и был принят в ряды творческой организации журналистов, чем весьма дорожил, особенно когда впал в немилость.

Сегодня, по прошествии десятков лет, у читателя может возникнуть естественный вопрос: «А были ли на самом деле приписки?».

Факты подтверждают, что да, были. Но не в таких объёмах — за три года 100 тысяч тонн хлопка-сырца! — как о том информировала Кремль проверяющая бригада во главе с И. Ковалем. Специалисты знают, что за сезон хлопкоочистительные заводы в процессе переработки теряют до двадцати процентов хлопковолокна, буквально превращая его в пыль. Этот момент, как и ряд других субъективных и объективных факторов, не был учтён.

Справедливости ради надо отметить, что тенденция к припискам и очковтирательству в хрущёвские времена наблюдалась не только в Таджикистане, но и во многих других республиках бывшего Союза. Скорее всего, руководителей Таджикистана «козлами отпущения» сделали для того, чтобы другим неповадно было.

Весьма точная формулировка по этому поводу, судя по воспоминаниям ветерана органов прокуратуры Таджикистана Карима Хасанова, принадлежит Михаилу Малярову, работавшему в ту пору заместителем Генерального прокурора СССР. Ознакомившись с уголовным делом, возбуждённым по настоянию И. Коваля в отношении бывшего первого секретаря ЦК КП Таджикистана Т. Ульджабаева, он, в частности, сказал: «Что касается хлопка-сырца, то в каждом конкретном случае за это должны нести ответственность непосредственно должностные лица. А ситуацию с Ульджабаевым в данном случае можно сравнить с той, когда рядовые работники милиции укрывают совершённые преступления, а прокуратура привлекает за это к уголовной ответственности самого министра внутренних дел».

К чести Т. Ульджабаева, в этой удручающей обстановке он, по свидетельству участников пленума, нашёл в себе мужество и в своём выступлении всю ответственность взял на себя: «Во всём я виноват, самая главная моя вина в том, что чрезмерно доверился членам бюро ЦК, руководителям Президиума Верховного Совета, Совета Министров и другим товарищам. Некоторых из них, честно говоря, узнал лишь сегодня на пленуме. Перед партией, перед Центральным Комитетом я виноват, но совесть моя чиста. Лично для себя, благополучия моей семьи я у государства, у народа ничего не взял. Это докажет история».

В дальнейшем до самого выхода на пенсию Т. Ульджабаев работал в качестве директора совхозов в Московском, Комсомолабадском и Куйбышевском районах. И всюду простые люди относились к нему с глубоким уважением и признательностью. Это вызывало чувство ревности у некоторых лиц высокого ранга. Но конъюнктурщина оказалась чуждой народной любви.

Известно, что за Ульджабаевым после его освобождения с работы была организована настоящая слежка. В этой связи уместным будет привести воспоминания из мемуаров того же Карима Хасанова: «Ульджабаева назначили директором совхоза «Митентугай» Московского района, а первый секретарь райкома Махмадулло Холов, проявив присущую ему человечность, Ульджабаева встретил там в аэропорту. Через два дня вызвали его в Душанбе и обсудили на специальном закрытом бюро ЦК Компартии. Шли массовые гонения на тех, кто проявил к Ульджабаеву своё сочувствие по случаю смерти его отца.

Зарифа Саломатшоева, к примеру, долгие годы работавшего заместителем председателя Совета Министров, министром коммунального хозяйства, одним из первых освободили от должности министра за то, что он посетил дом отца Ульджабаева и выразил соболезнование. На бюро ЦК КП Таджикистана он в конце своего объяснения печально констатировал, что, работая на ответственных должностях столь продолжительное время, никак не ожидал, что его накажут за то, что он проявил уважение и выполнил гражданский долг перед человеком, с которым вместе трудился долгие годы».

К слову, постановление из Москвы о прекращении уголовного дела в отношении Т. Ульджабаева за отсутствием состава преступлений поступило лишь в 1966 году.

Но даже тогда, когда Т. Ульджабаев, казалось, был реабилитирован, его появление в элитных кругах было нежелательно, существовало негласное вето на его имя в средствах массовой информации. Это продолжалось до самой кончины опального руководителя, которая случилась в 1988 году.

Другие участники этой нашумевшей истории, в том числе и секретарь ЦК КПСС Ф. Козлов, под чьим бдительным оком проходил пленум, больше походивший на судебный процесс, рьяно продолживший затем начатую им карательную кампанию И. Коваль, а также Мирзо Рахматов, выступавший в тот злополучный апрельский день в качестве главного обвинителя, тоже давно покинули сей бренный мир.

И только после провозглашения независимости Таджикистана и прихода к власти руководителя новой эпохи — Эмомали Рахмона с Т. Ульджабаева было полностью смыто клеветническое пятно. Имя Т. Ульджабаева по праву присвоено Нурекской ГЭС, одного из «колосьев» широкого поля его деятельности, в Душанбе его именем названа одна из улиц, в райцентре Спитамен установлен бюст Т. Ульджабаева.

Таким образом, пусть поздно, но была исправлена историческая несправедливость, ныне Турсун Ульджабаев и Назаршо Додхудоев упоминаются в числе самых достойных сыновей таджикского народа в ХХ веке.