«МОЙ ТАДЖИКИСТАН». В Душанбе проходит выставка картин Народного художника Таджикистана Юсуфа Сангова

ДУШАНБЕ, 15.10.2018 /НИАТ «Ховар»/. Выставка картин Народного художника Таджикистана, лауреата Государственной премии имени А. Лахути, почётного профессора Нанкинского института искусств (Китай) Юсуфа Сангова открылась 13 октября в столичной гостинице «Шумон». Об этом НИАТ «Ховар» сообщили в Союзе художников Таджикистана.

Для большинства ценителей изобразительного искусства Юсуф Сангов известен как живописец. Мало кто знает, что по профессии он является художником-монументалистом, и многие его работы до сих пор украшают фасады городских зданий.

Художнику симпатичен простой, зримый миг каждого дня – полный тепла и глубокого чувства. Цвет в его работах имеет большое значение, он как бы живая ткань сюжета, его символико-философский акцент. Линии, порой мягко размытые, порой чётко, контрастно организующие цвет, подвластны руке мастера. Они словно развивают и наполняют ритмом внутреннюю жизнь каждого полотна. Главная тема его произведений – родной Таджикистан.

О родине Юсуф Сангов рассказывает языком живописи. Желание эмоционально и сугубо индивидуально передать смысл, казалось бы, отвлеченных философских понятий: рождение жизни, радость общения с природой, любовь к родной земле, прослеживается почти во всех работах мастера.

Предлагаем читателям статью российского искусствоведа Татьяны ОВЧАРОВОЙ о жизни и творчестве Юсуфа САНГОВА.   

О Сангове Исуфджане с любовью…

Как человек становится художником? Как пробуждается в нем желание говорить на языке красок и линий, когда не звук и слово, а движение кисти, резца, карандаша помогает выразить мысль, и чувство?

Ответить на эти вопросы можно по-разному. Ведь в искусство каждый приходит своим путем. Важно только становится ли это делом всей жизни или просто ремеслом…

Для Исуфа Сангова желание стать художником было и не совсем обычным и вполне закономерным. Появилось оно очень рано, в детстве. Но сохранилось навсегда и стало реальностью. Причиной ли тому удивительное многообразие красок Кулябской земли, на которой родился и вырос художник, или может быть отозвались в душе тончайшие узоры неповторимых по красоте материнских вышивок — не столь уже важно. Главное в другом. Неосознанная вначале тяга к прекрасному стала необходимостью творчества.

По профессии своей Сангов художник-монументалист. В 1970 году он окончил Московское Высшее художественно-промышленное училище (б. Строгановское). Но большинству зрителей он, прежде всего, известен как живописец. То ли судьба распорядилась подобным образом, а может быть просто тяга к холсту оказалась сильнее, но на протяжении всех этих лет именно живопись оказалась главной в его творчестве. Ей отдает он практически все свое время, в ней находит он основу для самовыражения.

Как монументалист Сангов исполнил несколько работ. Это фреска «Мой Таджикистан» в доме культуры колхоза им. Ленина Восейского района. Это мозаика на фасаде Душанбинского театра кукол. Еще одно мозаичное панно, исполненное для роддома № 3. А, кроме того, это панно на автовокзале в Шаартузе и на комбинате крупнопанельного домостроения в Душанбе.

Список, наверное, не слишком многочисленный. Однако, за каждой из этих работ не только огромный труд, но и поиск собственного «я», стремление обрести индивидуальность, выразить свое мироощущение.

В сущности, каждый художник, если только он действительно творческая личность, проходит этот нелегкий путь. Но если для кого-то рубеж обретения собственного почерка определяется довольно коротким промежутком времени, то для Сангова этот период, как может показаться, продолжается и сейчас. Манера художника изменчива, непостоянна, а иногда довольно неожиданна. Его полотна то напоминают яркое ковровое узорочье, то вдруг кажутся фрагментом монументального панно. Фигуры на холсте то невесомы и прозрачны, то подчеркнуто, материальны и крепки. Один и тот же мотив может решаться художником и вполне реалистично, и в условно-декоративной манере. И даже чисто абстрактные композиции Сангова очень различны. Это и жесткая геометрия плоскостей, и зыбкие, растекающиеся цветовые пятна, и почти рельефная масса плотных красочных слоев, застывших причудливыми формами.

Конечно же, практически все художники в большей или меньшей степени с годами меняют свой почерк. Но в творчестве Сангова эти перемены очень разительны, контрастны и довольно непредсказуемы даже для тех, кто хорошо его знает.

Что это? Свойство характера, постоянная внутренняя не успокоенность или чисто художническая страсть к экспериментам? Наверное, и то, и другое. А может быть и что-то еще… Так ли уж важно объяснить, почему это происходит. Главное, что художник сумел сохранить в себе очень важное свойство — открывать этот мир, удивляться ему и радоваться…

И еще одно качество является определяющим в творчестве Исуфа Сангова. Всегда, независимо от той или иной живописной манеры, жанровой принадлежности или темы, к которой обращался художник, в полотнах его отчетливо и зримо звучала мелодия родной земли.

Речь идет не о чисто внешних приметах. Чинары и тутовники на фоне заснеженных вершин пишут практически все. Важно другое,- увидены они глазами или сердцем…

Пейзажи Сангова всегда очень эмоциональны. В свое время он очень много путешествовал по республике. Бальджуван и Такоб, Зидды и Сари-Хосор нашли воплощение в самых разнообразных пейзажных работах художника. Созданные в условно-декоративной манере или написанные на пленэре, сочные по цвету или блекло-неяркие, они передают самые различные оттенки всегда поражающей красоты таджикской земли. Пишет ли художник залитую солнцем тутовую рощу или передает состояние дождливого, туманного дня, любуется ли отражением по мягким округлым очертаниям золотистых холмов — он всегда исполнен любви к этой земле. Наверное, потому его пейзажи всегда так эмоционально выразительны, возвышены, наполнены чувством.

Определенное место в творчестве художника занимает и портрет. Стремление проникнуть в психологию человека, раскрыть его внутренний, духовный мир определяет характер многих портретных работ художника. Но, пожалуй, наиболее интересным в этом отношении представляется «Автопортрет с матерью».

Художник изображает себя в момент работы, в процессе творчества, но не в замкнутом пространстве мастерской, а на фоне огромного, бездонного неба. Фигура матери, немолодой, погруженное в глубокое раздумье женщины, как бы отдалена от художника и пространственно и психологически. Это словно бы другой мир, познаваемый и еще не познанный, близкий и в то же время далекий. Это иное состояние души. К пониманию его и одновременно к осознанию самого себя стремится автор.

Конечно, в творчестве Сангова присутствуют работы очень различные по языку, характеру, настроению. Но если внимательно присмотреться, можно заметить, что всем им,- в том числе и большим сюжетным полотнам, более всего присуща созерцательность, столь характерная вообще для искусства Востока.

Шумит ярмарка, под гулкие звуки дойр веселится свадьба, зазывают покупателей торговцы на базаре. Но художник смотрит на весь этот пестрый, радостный мир как бы издалека, со стороны,- и превращает его в своеобразную мозаику или ковер, где исчезает суета, гаснут звуки, а краски и линии подчиняются строгому ритму, сплетаясь в причудливые узоры.
Когда в 1989 году художник показал выставку своих работ в Германии (тогда еще ФРГ), немецкие критики прежде всего отметили эту строну его творчества. Они назвали полотна Сангова «симультанными», по аналогии с искусством средневековья, и одновременно сравнили их цветовое и композиционное решение с «богатой орнаментикой восточных тканей».

Но если в больших сюжетных композициях «орнаментика» или «ковровость» как бы выступают на передний план, то в других работах художника ощутимее внутренний настрой, интонация, состояние души.

Сюжеты этих полотен чаще всего намеренно просты, непритязательны, открыты. Неторопливо и задумчиво ведут беседу собравшиеся за пиалкой чая старики («Сумерки»), Упоенно увлечены своей игрой музыканты («Праздник»), Напряженно следят за ходом спортивной борьбы зрители («Гуштингири»), В прохладной тени тутовниковой рощи идет сбор урожая («Сбор тутовника. Куляб»), Заняты выпечкой лепешек женщины («Хлеб»). Но за подчеркнутой обыденностью сюжетов раскрывается глубокий и сложный мир, полный мудрого приятия жизни, в себе самом таящий философский смысл и красоту.

Многим работам Сангова свойственна интонация лирическая, мягкая. Покоем и тишиной, безмятежной радостью сотканного из тепла и солнца мира наполнено полотно «Детство». Бесхитростная простота изображенного мотива подкупает своей ясностью, живой непосредственностью.

Чистой и хрупкой мелодией пробуждающейся земли, светлой грустью по уходящему времени пронизано полотно «Весна». Неожиданный, казалось бы, в подобном сюжете образ играющего на таре старика заставляет иначе взглянуть на привычный мотив, ощутить его тоньше и глубже.

Наверное рядом с этими работами можно было бы поставить и одно из самых известных полотен художника «Воспоминание», если бы не та тончайшая грань, которая отделяет поэзию обыденной жизни от поэзии высокой, реальность от символики, действительность от прекрасного идеала. В «Воспоминании» все как будто бы просто: и крепкая еще, пусть и сгорбленная временем фигура старика, и почти невесомая в своей хрупкости фигурка мальчика, словно парящего в пространстве, и струи водопада, омывающие каменистые уступы. Но так ощутима здесь та щемяще высокая нота встречи с невозвратимым, навсегда ушедшим временем, с чистой и светлой порой далекого детства, что в каждой детали полотна начинаешь подмечать глубокий, исполненный особого значения смысл.

Подобная стилистика пластического языка вообще очень свойственна таджикскому искусству последнего двадцатилетия. Наверное, сама земля Таджикистана, где так сложно переплелись прошлое и настоящее, вечное и повседневное, настраивает на этот лад. Может быть именно поэтому привычные, казалось бы, сюжеты обретают в таджикской живописи оттенок определенной символики.

Это «особое свойство спокойно-философского размышления, проникновенное чувство красоты мира, который видится целостно и всеохватно», это «чувство Востока» в живописи Сангова отметил известный московский искусствовед А. Каменский. В своей статье о Всесоюзной выставке живописи 1989 г. он писал, что его «просто поразила пластическая сила» в полотнах художника и способность «создавать такую емкую, концентрированную живопись, которая воспринимается как формулы и афоризмы (это очень восточное качество)».

Может быть, именно поэтому столь естественным оказался переход художника от символов и метафор к чисто абстрактным формам… Хотя, безусловно, были и другие причины. Но если глубоко задуматься о природе восточного мышления, восточного искусства, о восточной символике цвета и линии, то наверное можно найти многие точки соприкосновения с формальным искусством.

Абстрактные работы для Сангова — это не только возможность самовыражения, но и поле для экспериментов в различных живописных техниках. Иногда же это просто своего рода студии с цветом, поиски особой его выразительности.

Впрочем, этим же занимается художник в работах совершенно иного характера. Целая серия букетов, написанная Санговым за последнее время,- это те же поиски разнообразного цветового строя. В сущности, каждая работа этого цикла — вариация на тему какого-то одного цвета. Белые, золотисто-желтые, темно-лиловые, пунцовые соцветия тысячами лепестков заполняя весь холст. Собственно это и есть сам цвет — сгущающийся, мерцающий множеством оттенков и постепенно растворяющийся в таком же зыбком фоне.

Удивительно, что родилась эта серия, в общем-то, не так давно. И если в такое сумеречное время, как наше, художник вдруг начинает писать цветы — яркие, нежные, живые — может быть, действительно не все еще потеряно в этом мире…

Потому что продолжается жизнь и продолжается творчество. И будут новые работы. А итоги подводить еще рано…

Татьяна ОВЧАРОВА,
искусствовед.
Астрахань. Санкт-Петербург

ОТ НИАТ «ХОВАР»: Выставку Юсуфа Сангова, которая завершится 31 октября, можно посещать ежедневно с 10:00 до 20:00 часов.